ГЕНРИ УОДСОРТ ЛОНГФЕЛЛО
(1807-1882)
КРУШЕНИЕ "ГЕСПЕРУС"
Шхуна звалась «Гесперус»,
Она вышла в море зимой,
И шкипер-старик свою младшую дочь
В плаванье взял с собой.
Щёки её полыхали зарёю,
Глаза голубые как лён,
Грудь наливалась как почки весною,
Сама будто майский бутон.
Шкипер стоял напротив руля
С трубкой во рту, как вдруг –
Дым, что от трубки шёл строго на запад,
Переместился на юг.
И дочка сказала тогда моряку,
Что судно направил в туман:
«Я умоляю, направь судно в порт,
Мне страшен в ночи ураган.
Была прошлой ночью луна золотой,
Теперь месяц нам невидим!»
Презрительный смех лишь издал капитан,
Из трубки выпустив дым.
Ветер подул, и холодный норд-ост
Завыл, и обрушилась снасть…
В солёную воду снег падал, шипя,
И волны вздымались, пенясь.
И грянула буря, ударив о борт,
На прочность корму испытав,
И судно рванулось, как вздыбленный конь,
Пронзительный скрежет издав.
«Скорее сюда, моя младшая дочь!
Не надо так больше дрожать.
Я в непогоду и в яростный шторм
Судно смогу удержать».
Её завернул он в матроский свой плащ,
Чтоб ветер не сильно хлестал;
Он срезал с оборванной снасти канат
И к мачте её привязал.
«Отец! Я слышу церковный набат.
Скажи, что же там может быть?»
«То колокол бьёт на скале сквозь туман –
И нужно на звон этот плыть!»
«Отец! Я слышу орудий залп.
Скажи, что же там может быть?»
«Бывает, что бедствие терпят суда –
И нужно на залп этот плыть!»
«Отец! О, я вижу слабый свет.
Скажи, может, нас спасут?»
Но не промолвил ни слова отец –
Был он замёрзший труп.
Вцепившись в штурвал, стоял он, суров,
Взор обратив в небеса.
От фонаря сквозь мерцающий снег
Его осветились глаза.
И дева молилась, руки сложив,
И думала лишь о Христе,
Который поможет и, как в Галилее,
Придёт за ней по воде.
И быстро, сквозь полночь, клубящийся снег,
Беснующий ветра порыв,
Как призрак, со свистом судно схватил
И кинул на Норманский риф.
Меж гулом и воем послышался треск,
Крушащихся мачт и досок.
И это был звук, что вынес прибой,
Обломков на жёсткий песок.
Обломки, нашедшего смерть корабля,
Её подхватили с боков,
Громадной волной смыло весь экипаж
Словно сосульки с бортов.
Смотрелась она на бурлящей волне
Точно пушинка - легка,
И острые камни из пенистых вод
Торчали как бычьи рога.
Мачты и реи покрылись все льдом,
На ней ледяной покров,
Словно стеклянное судно, она
Плыла под неистовый рёв!
А на рассвете увидел рыбак
Картину, и был поражён,
Как дева прекрасная к суше плыла,
Привязана к мачте средь волн.
Замёрзшая соль была на груди,
Замёрзшие слёзы в глазах;
И волосы девы тонули – всплывали,
Как водоросли на волнах.
Так нашла гибель шхуна «Гесперус»
Ночью под снежный порыв!
Христос, огради нас от смерти, как эта,
Что видел Норманский риф!
-------
Wreck of the Hesperus
It was the schooner Hesperus,
That sailed the wintery sea;
And the skipper had taken his little daughter,
To bear him company.
Blue were her eyes as the fairy flax,
Her cheeks like the dawn of day,
And her bosom white as the hawthorn buds,
That ope in the month of May.
The Skipper he stood beside the helm,
His pipe was in his mouth,
And he watched how the veering flaw did blow
The smoke now West, now South.
Then up and spake an old Sailor,
Had sailed the Spanish Main,
"I pray thee, put into yonder port,
for I fear a hurricane.
"Last night the moon had a golden ring,
And to-night no moon we see!"
The skipper, he blew whiff from his pipe,
And a scornful laugh laughed he.
Colder and louder blew the wind,
A gale from the Northeast,
The snow fell hissing in the brine,
And the billows frothed like yeast.
Down came the storm, and smote amain
The vessel in its strength;
She shuddered and paused, like a frighted steed,
Then leaped her cable's length.
"Come hither! come hither! my little daughter,
And do not tremble so;
For I can weather the roughest gale
That ever wind did blow."
He wrapped her warm in his seaman's coat
Against the stinging blast;
He cut a rope from a broken spar,
And bound her to the mast.
"O father! I hear the church bells ring,
Oh, say, what may it be?"
"Tis a fog-bell on a rock bound coast!" --
And he steered for the open sea.
"O father! I hear the sound of guns;
Oh, say, what may it be?"
Some ship in distress, that cannot live
In such an angry sea!"
"O father! I see a gleaming light.
Oh say, what may it be?"
But the father answered never a word,
A frozen corpse was he.
Lashed to the helm, all stiff and stark,
With his face turned to the skies,
The lantern gleamed through the gleaming snow
On his fixed and glassy eyes.
Then the maiden clasped her hands and prayed
That saved she might be;
And she thought of Christ, who stilled the wave,
On the Lake of Galilee.
And fast through the midnight dark and drear,
Through the whistling sleet and snow,
Like a sheeted ghost, the vessel swept
Tow'rds the reef of Norman's Woe.
And ever the fitful gusts between
A sound came from the land;
It was the sound of the trampling surf,
On the rocks and hard sea-sand.
The breakers were right beneath her bows,
She drifted a dreary wreck,
And a whooping billow swept the crew
Like icicles from her deck.
She struck where the white and fleecy waves
Looked soft as carded wool,
But the cruel rocks, they gored her side
Like the horns of an angry bull.
Her rattling shrouds, all sheathed in ice,
With the masts went by the board;
Like a vessel of glass, she stove and sank,
Ho! ho! the breakers roared!
At daybreak, on the bleak sea-beach,
A fisherman stood aghast,
To see the form of a maiden fair,
Lashed close to a drifting mast.
The salt sea was frozen on her breast,
The salt tears in her eyes;
And he saw her hair, like the brown sea-weed,
On the billows fall and rise.
Such was the wreck of the Hesperus,
In the midnight and the snow!
Christ save us all from a death like this,
On the reef of Norman's Woe!