Каркает ворона: «Рамакришна»,
сын кричит: «До полночи не жди».
Голуби целуются на крыше,
как достопочтимые вожди.
Пролетел изломанный, как Брумель,
этот век двадцатый на века.
Не мычи, Рождественский, не думай
о свистящих пулях у виска.
Вознесенский пьянствует с Хароном
на авось в каюте корабля.
Всё простит любимая Юнона,
убирая Ленина с рубля.
Ослепляет женская коленка,
словно коммунизма естество.
В распашонке плачет Евтушенко,
граждане не слушают его.
Гражданам бы выпить и покушать,
посмотреть иронию судьбы,
чтоб гирлянды падали на уши,
словно телеграфные столбы.
Эй, Гамзатов, кажется порою,
что из всех проходов и ходов
вновь повылезали геморрои
социалистических трудов.
У свободы нет плохой погоды.
Шестикрылый призрак, не балуй.
Радиоактивные отходы
множат православные приходы.
И над бездной длится поцелуй…