х х х
Бархатные пыльные альбомы,
Тусклые семейные портреты...
Трости, котелки и бакенбарды
Ретушью не сморщенные лица.
Люстрами сверкающие броши,
Бабушек мальчишеские стрижки,
Брошенная кукла у подножья
Торта «праздник», взбитого из внучки...
Стулья, обрамляющие спины
(Бронзовые гвоздики в багетах),
Взгляды, ожидающие птичку,
И другие части интерьера...
Стать, наив и статика мгновенья.
Тюль – пробелом – по диагонали:
Ветер или дух комиссионки
Упорхнул, отряхиваясь молью...
Что-то есть в них кроме пыльной грусти
И безвкусной роскоши, - в альбомах,
Где на снимках тусклых и похожих,
Всё – врасплох, и всё – неповторимо.
Франт, пошляк, халтурщик местечковый,
Усики – что брови проститутки,
Ты какие струны задеваешь,
Растянув нелепую гармошку?..
х х х
На изгнание из СССР Д.Я.Дара
Прощаться легче в аропорту...
Стекла и блеска проблески и всплески.
Он весь – сквозняк, простор без занавески.
И холодок у сердца и во рту.
Аэропорт – бездомное окно!
Конфетный вкус высокого сиротства...
И то, что небом с небыли зовётся –
Одно на всех, со всеми заодно,
Как будто некий космополитизм
Уже в самой конструкции заложен...
И лайнеры – как вымытые ложки:
Черпни погуще – в космос полети...
Как хорошо, что можно улетать
И провожать, как будто улетаешь –
Кто различит, зачем в тумане таешь –
И мука это или благодать...
Так на одно размытое лицо
Аэропорт прилёта и отлёта,
И ничего не значащая нота –
На праздник или траур письмецо.
- Пишите мне...
- И Вы пишите мне...
Всё рядом как на радиоволне.
Со всех сторон – дыханье миража:
Цепочка звёзд – верблюжья ли, оленья?
Столбцы иного летоисчисленья
И лёгкость рук, лишённых багажа.
Аэропорт прозрачен как намёк
На ту, другую, скорую разлуку,
Где в пустоту протягиваешь руку –
И слабнут пальцы, сжатые в комок...
Где наша жизнь сжимается в петит,
И даже то, чего не досказала.
Но горек дым Отечества с вокзала
Чужого, к нам уже не долетит...
Прощаться легче в аэропорту.
х х х
Вот уезжают люди, уезжают...
Как будто их землею засыпают.
Как будто нас бросают, обижают.
Гипноз колдуньи: в небо – засыпают.
Ах, нос крючком, космические космы,
Скажи судьба, что это – летаргия!
Но белый шрам, срастающийся косо...
Ковры в багаж. И скорости другие.
Искать в конце пирующей развязки?
Слюнявить вязь в детсадовском запале?
Обрублен шрифт. Суровы наши сказки.
Мы в переплёт коричневый попали.
Не сразу страшно – холодно и странно
Стоять и слушать бойкие фокстроты,
Стаканный звон и хохот ресторанный
Из дома, где как не было кого-то...
Вот этот дом, чужой теперь, в который...
И выстрел двери – будто к высшей мере.
Вот уезжают – слепнут от простора,
Вот остаются – слепнут от потери.
Да было б легче, если б уезжали –
Знаком обряд: вагончик и останки...
Ещё бы тормоз – ожили – нажали
На земляничном тёплом полустанке...
Ведь уезжают, тают... Больше нету...
Строй самолётов – пепельные урны.
Окинешь взглядом издали планету,
Где жизнь и смерть - как зрелища культурны...
х х х
А тихо-тихо, Господи...
До звона, с подвохом фальши...
Шуршанье за дверью – гость, поди.
Поди-ка ты, гость, подальше!
Как невыносимо медленно,
Бойницу приоткрывая,
Смещается стрелка медная –
Границ моих часовая...
Сквозняк или небожители?
Спасибо уже за это:
Что в комнату нерешительно
Заходит полоска света.
С такою тоской воспетыми –
Как пропитыми за трёхи,
Знакомит меня с предметами
Жилплощади и эпохи:
Диван. Это кладезь мудрости –
Жестокости и восторга...
Кофейник...
При нашей скудости –
Вполне уголок Востока.
Всевышние полки книжные –
Иконы в стране комодной.
И луковицы ханыжные
На карточке Псковомодной.
Останемся фаталистами
(Прекрасно, поскольку глупо),
Над прошлым – филателистами:
Картинка, пинцет и лупа...
Сиреневый сон Эльгрековый –
Клубится воздушный замок...
Останемся имяреками,
Не выйдя из этих рамок.
Останемся дома вечером.
Останемся дома прахом.
Судьба – это что завещано.
Ребром, и меж рёбер – страхом.
Как холодом колет в ельнике –
Душа в перекрёстном риске.
Гвоздики на холодильнике –
Как будто на обелиске...
х х х
Не водку, морщась, пил – цитату вспоминал...
Истерзано чело вселенскою бедою.
И ты, мой друг, и ты, большой оригинал,
Похож на анекдот с библейской бородою.
Не то чтоб идиот , но бледный иудей,
И ты, мой друг, и ты не выдержал искуса...
На паперти эпох, над скатертью идей
Не напастись гвоздей на каждого Исуса.
Покуда лепестки ромашек и сарком
Слетают наугад на руку и на воду,
Неистовая длань с оплавленным сырком
Указывает путь заблудшему народу...
х х х
Запланированы сюрпризы.
Завизированы экспромты.
Катастрофы отменены.
Как дурашливые репризы –
Всхлип о чём-то и вздох о ком-то
В лучезарных ночах страны.
Этот, кренделем спящий, - кто он?
(На скамейке в линейку – будто
Загулявший скрипичный луч)
Проходимец? Пропойца? Клоун?
Морячок, потерявший бухту?
Шагом марш из-под крыши туч!
Не сорить, не курить, не трогать,
Не кормите бродячих кошек,
Череп-кости, размен монет.
Этим – пряник, а тех – под ноготь.
Лето, полдень, мороз по коже.
Осторожно, выхода нет.
Соблюдаем, не топчем, платим.
Гасим свет, уходя из мира.
(Положение вне игры...)
Что за дура при всех без платья,
И какая такая лира? –
В маляры её, в маляры!
Как в центральном культурном парке
В дебрях стриженых –
В мире этом,
Чистый листик найдёшь с трудом...
Не забудьте наклеить марки.
Снег и сани готьвьте летом.
Детский сад. Сумашедший дом.
х х х
Век НТР, спасибо за внимание!
Жизнь популярна, как журнал «Здоровье».
Всё голубое некогда коровье,
И некогда Господнее – туманнее...
В стране с наполеоновскими планами –
Пакетиков молочных треуголки.
Мне хочется движениями плавными
Пространство сшить как дождик – без иголки.
Да что-то колет пальцы:
дрожь ли нервная?
Слепящая булавчатость бумаги? –
Ну, облачимся в манию, что маги...
Хвороба всё же... Странная и скверная.
Вот у личинки – мания величия.
Вот уличила в мании приличия
Себя и всех.
Но это тоже мания –
Всех обличать. (Перцовка, а не манная...)
Интеллигенту – мания преследования,
Пенсионеру – мания обследования.
Один диагноз: каждому заведомая,
Как синий страх сползающая мантия...
Что линотипам: баб ли, буквы тискать...
Ау, луддиты в лондонском тумане!
Но разрушать машины – та же мания,
Что организм – сеансами спиртизма...
Нас доканают комплексы родства
В кромешном одиночестве,
и хобби
Щекой вжиматься в память о сугробе,
Когда хвастливо квакает листва.
Нас доканают поиски, увы,
Не общих благ: ночлега или пищи –
Зачем единомышленников ищем
За шепотком кладбищенской травы?
Зачем себя находим в зеркалах?
Зачем друзей теряем на подмостках?
Зачем душа, как девочка в обносках,
Стоит, переминаясь, на углах
В очередях эпохи ИТР
Под небом, создающим интерьер...
Фото Алексея Кузнецова