ГЛАВА 7.
ПОЦЕЛУЙ ТЫКВЫ.
Солнце, волны, чайки, брызги.
Красота!
И посреди всего этого я несусь по морской глади на гидроцикле. В лицо летят солёные капли воды, а рядом плывут дельфины.
Что может быть лучше?!
Только вот во рту почему-то сухо и противно. Но это ведь мелочь по сравнению с увлекательной прогулкой!
Где-то далеко позади берег, но его даже не видно, поэтому я смотрю только вперёд.
Вперёд, туда, где золотой солнечный диск падает в море, образовывая на поверхности огненно-красный путь, по которому я и мчусь.
И это прекрасно: рывками вдыхать солёный воздух и, отплёвываясь от воды, лететь вдогонку за солнцем.
Но вдруг какая-то неясная тень наползает на солнечный диск, и начинает расти с каждой секундой.
Тут же исчезает солнечная дорога, и я вижу, что тень – это яхта, огромный лайнер нескольких десятков метров длины.
И эта махина, всем своим размером преграждает мне путь.
И растёт на глазах!
Расстояние между мной и чьим-то плавающим белоснежным дворцом стремительно сокращается и, я уже думаю, что надо как-то притормозить. Или повернуть.
Но вот беда: руль почему-то не поворачивается. А мотор, который я пытаюсь заглушить, начинает реветь ещё громче, и я лечу вперед ещё быстрее.
И уже вижу надпись на борту судна:
«DREAM».
Дельфины и чайки куда-то подевались, а я начинаю паниковать.
- Нет! – ору я. – Я жить хочу!
Решив катапультироваться с аквабайка, вдруг осознаю, что и пошевелиться-то не могу, задница словно приросла к сидению!
«Похоже, я стал камикадзе!» - мой мозг вместо того, чтобы что-нибудь придумать, насмехается надо мной.
- Чёрт! Я же не самурай! – кричу я, пытаясь, подобно князю Гвидону, стать мухой, чтобы куда-нибудь улизнуть.
Тем временем, между мной и яхтой появляется нечто тёмное, причём невообразимых размеров.
В лицо мне ударяет мощная волна, а тёмное пятно приобретает реальные очертания, превращаясь в хэллоуиновскую тыкву.
- Всё! – рокочет тыква, - теперь ты никуда не денешься!
При этом она резко уменьшается в размерах и лезет ко мне целоваться. Своим вонючим ртом, откуда несет перегаром, она присасывается ко мне!
- Не – е – ет! – ору я и закашливаюсь.
- Наконец-то! – радостно мычит тыква, и я в ужасе распахиваю глаза.
Июльское солнце не преминует этим воспользоваться, чтобы ослепить меня.
Но, мало-помалу, я промаргиваюсь и вижу, наконец, над собой довольную физию толстяка, от которого несёт перегаром.
Я чихаю и сажусь.
- Мы в расчёте! – радуется бегемот.
- Что?! – я кашляю, морщусь и плююсь во все стороны (во рту ТАКАЯ КАКА!).
- На, глотни, - жиртрест даёт мне бутыль, на дне которой бултыхается несколько глотков воды.
Я, спаситель утопающих, который сам, похоже, стал утопленником, хватаю бутыль и первым делом долго полощу рот и горло. Сплёвываю.
И только после этого пью живительную влагу. Бутылку отшвыриваю, удовлетворённо крякаю и громко отрыгиваю.
- О – о! – лыбится бомбовоз. - Наш мужик! Хотя вначале мне показалось, что ты из этих, культурных.
- Ага, - киваю, медленно приходя в себя, - ещё скажи: из гламурных.
Колобок чешет репу и непонимающе смотрит на меня. Потом выдаёт:
- Ну что, мы в расчёте?
- О чём ты? – любопытствую я.
- Я тебе жизнь спас! – жизнерадостный кусок теста изображает на своей ряхе смайлик.
- Шутишь, - вздыхаю я.
- Я тебе искусственное дыхание рот в рот сделал! – торжественно заявляет свиноподобный.
- О, чёрт! – я опять плююсь во все стороны, - ты, часом, не блевал сегодня?!
- Ага! – порождение пончиков довольно произведенным эффектом.
- А я думаю, что за дерьмо у меня во рту! – я вскакиваю и хватаюсь за голову. Меня качает.
Услужливый бомбовоз вскакивает тоже и поддерживает меня, чтоб не упал.
- А минералку где взял, в речке? – интересуюсь я.
- Добрые люди с моста сбросили.
Я возвожу взор ввысь и вижу бабульку в шляпке на мосту. Одной рукой божий одуванчик держится за перила, а второй машет мне, улыбаясь во всю вставную челюсть.
- Да, - бормочу, отвешивая поклон бабуле, - стареет моя удача. Не померла бы!
- Что? – родитель цунами пытается меня расслышать.
- Вот что, друг, - говорю я, положа руку ему на плечо, - я пошёл домой, потом свидимся.
Затем разворачиваюсь, чтобы сделать ноги от гиганта.
- Мы же так и не познакомились! – кричит Пухлый мне вслед.
Я останавливаюсь и оглядываюсь в поисках укрытия. Вокруг только трава, заваленная мусором. Где же спрятаться от этого назойливого типа?!
Чёрт побери, надо было с девчонками в душ рвануть! Может тогда бы всё по- другому стало складываться?
Вздыхаю и останавливаюсь. Колобок догоняет меня. Он похож на огромный смайлик, переваливающийся с ноги на ногу, только улыбки во все пузо не хватает.
Толстяк подходит ко мне, лыбится и тянет клешню, которая толще моей ноги. Осторожно её пожимаю. Гляжу толстяку в глаза и жду эффекта, который произведут мои слова:
- Дмитрий Огурцов!
- Ди… - пончик замирает, выпучив глаза, и смайлик исчезает с пухлой физии, - Ди… Димитрий!
- Что, ди-ди?! – передразниваю я его, - что с тобой?
- Димитрий Огурчиков – наконец рожает Бамбино, расплющивая мою конечность в своей, - друзья называют меня Огурец…
- А меня Огурчик, - смеюсь я.
- Как? – бормочет бугай.
- А вот так! – подмигиваю ему я, - а тебя я бы тыквой назвал!
- О – о – о! - краснеет бомбовоз и давление на мою руку возрастает, - А ты Баклажан!
- Вот и познакомились! – я пытаюсь извлечь руку из тисков колобка, но тот не отпускает.
- Можно от тебя позвонить, тёзка? – вдруг жалобно стонет обладатель пуза, - мой телефон…
Я смотрю на его телефон, который он демонстрирует другой рукой и вижу, как из него капает вода.
Перевожу взгляд на толстяка – он жалок. Зачем-то мысленно сравниваю его с собой (остаюсь доволен) и говорю:
- Ты у меня где-нибудь видишь телефон?
Взор пухленького обшаривает меня со всех сторон и останавливается на плавках. Я, тем временем освобождаюсь от его клешнепожатия и разминаю руку.
Колобок что-то мычит в задумчивости, и я прослеживаю его взгляд. Несколько смутившись, говорю бегемоту:
- Если ты думаешь, тёзка, что это телефон, то можешь позвонить.
Но мой огромный друг даже не замечает, как я его поддел! Он поднимает глаза и вопрошает:
- А живёшь ты далеко?
- На той стороне, через пару домов от набережной, - я машу рукой на другой берег реки.
- Можно я у тебя из дома позвоню? – пухлый больше не улыбается, - для меня это вопрос жизни и смерти!
Мы несколько мгновений смотрим друг другу в глаза.
- Послушай, дружище, - сказал я ему, - мы сегодня встретились и я спас тебе жизнь. Ты отплатил мне тем же. Мы в расчёте, как ты сам заметил. Давай так, я решаю свои проблемы сам, а ты свои тоже сам решать будешь. У меня и так сегодня с утра всё катится кувырком!
Сказав это, я разворачиваюсь и иду к пляжу, чтобы влезть в свои шлёпки.
Вот тут-то я и отмечаю одну странную вещь: ещё полчаса назад все вокруг смотрели только на меня. Теперь же они пялятся в какую-то точку сзади меня.
На мою тень, что ли?
А, плевать на всех! Всё наладится, я иду домой.
Надев шлёпки, я разворачиваюсь и сталкиваюсь с толстяком.
Нос к носу.
Так вот на кого все смотрели!
Мы измеряем друг друга взглядами и молчим. А вокруг все смотрят на нас.
Да, со стороны мы, небось, представляемся весьма странной парочкой!
- Ты ещё здесь? – наконец интересуюсь я у Бамбино.
- Мы встретились не случайно, - заявляет мрачно он.
- Ну, конечно, встретив тебя, я вытянул свой жребий, так?
Он выпучивает на меня глаза.
- Не знаю… - бормочет глыба сала растерянно, - но ведь почему-то мы встретились…
- И почему же?
- У меня крупные проблемы, - скороговоркой бубнит толстый, - я должен деньги. Все настолько серьезно, что до вечера могу не дожить…
- У меня нет денег! – перебиваю я его.
- Всего один звонок, - мрачно говорит толстяк, - и я исчезну из твоей жизни!
- О’кей, тыква! – говорю я, а самому вдруг как-то стыдно за своё малодушие становится, - именно этого мне и надо. Звонишь и исчезаешь. Или я тебе врежу! Идём!
Колобок возвращается в доброе расположение духа и опять пуляется смайликами, чувствуя, видать, что одержал первую победу надо мной.
Ну, это мы ещё посмотрим!