Ярый луч, напитавшись отравой,
Серой рысью скользнул в туман...
Сны и будни пророча кровавые,
Сыплет дробью тугой барабан.
И не надо быть "в том и порукой",
Рыжей сойкой над жнивью петь,
Чтобы знать, что какая-то сука,
Просто так, от тоски своей сучьей,
Посылает солдат на смерть.
Брали Сердце в полОн, выли в уши кликушами -
Дали Веру в карман, с собой...
Жёлтый ладан кадИли удушьями,
Золотую выжрали душу
И погнали в последний бой.
И кнутами дорог исхлестали-измучили,
Больно сердцу на боль смотреть,
И у быстрой лазурной излучины,
Виноградом свинцовым скУчили
И оставили только треть...
До лихой русой гордости падкая,
Жабье-волчья чуждая стречь,
Как зверей их ловила распадками,
Стараясь в огонь облечь.
В том и боль, что какая-то нЕжить,
Не умея, ни петь, ни жить,
Заставляет глаза свои смежить,
Кто ещё не успел пожить.
Сколько ж им лет и зим отмерено?
Горбит спину горами юг...
Не намазать на хлеб империю
Острым, длинным кинжалам зверюг.
Зашатает каштаны, как пьяные,
Ветер северный, колких дождей,
Станут грУди холмов - курганами,
Для гробниц бородатых вождей.
Для того ли нам древняя слава,
Чтобы Персо-Хазарская рать
За священный поход Святослава,
Прикалужские терпкие травы
Кровной желчью смела марать?
Спасский колокол в бАсовой ноте
Медью вызвонит горечь до тла...
А в Соборе без крайней плоти
Не замОлит грехи Мулла...