Художник Ойо
Сказка
Лика Лойс в соавторстве с А. Баш
На Луне, на берегу тихого серебристого моря, в домике под каменным деревом жил паучок Ойо. Он был художником и в знак этого носил на голове сияющий колпачок с тремя кисточками.
Посмотри на его картину. Вот ночное небо с крошечными звёздочками, вот звёзды постарше, а это совсем пожилые звёзды-жемчужины – украшают ожерельями короны лунных кратеров. Ой, глянь: на дереве – паутинка, и сам паучок Ойо в чудном колпачке. Красота! И таких картин у Ойо – целый домик.
Одно только не радовало паучка: все краски на картинах были… серыми. Потому что нет на Луне других цветов кроме чёрного бархата неба и серебряной пыли морей. Вот.
Единственным цветным пятнышком в этом мире был сияющий над головой голубоватый шар, который называли Землей. По вечерам Ойо подолгу сидел на берегу моря, залитого серебристым светом, любовался небом и мечтал: – Побывать бы там, на Земле…
Однажды знакомая мушка Зойо, чей портрет Ойо рисовал на маленьком базальтовом сердечке, рассказала, что астрологи обещают назавтра небывалый солнечный ветер. Он проносится мимо раз в столетие, когда лунная тень падает на Землю.
– Всем стоит спрятаться в домиках, – сказала мушка. – Как бы не свалиться с Луны от этого ветра.
И Зойо поспешила к себе в норку.
Однако, Ойо и не подумал прятаться. Он достал из сундучка клубок сияющей паутинки, забрался на каменное дерево – самое высокое в округе, то, под которым стоял его домик, – и начал плести парус! Он трудился всю ночь. И когда утренние лучи коснулись тонких веточек, огромная лёгкая паутина стала прогибаться под напором света. Семь звонких канатиков, поддерживающих корзинку с Ойо, натянулись, медленно приподняли ее… и серебряный парус плавно поплыл ввысь…
… От легкого удара Ойо ойкнул, проснулся и ахнул:
– Ах! Я всё ещё сплю!
Это был чудный сон! Парус Ойо, казалось, по-прежнему висел на лунном дереве. Но его ветки были покрыты весёлою зелёной листвой. И листья легко шевелились под ветром, подставляя солнышку изумрудную изнанку. Сквозь паутинку, переливающуюся на солнце, сияло голубое небо.
Сияло! Голубое!! Небо!!!
Ойо сразу понял, что это – небо, хотя не было на нём ни крошечных звёзд, ни звёзд постарше. Небо не было чёрным. Оно светилось изнутри нежно-нежно, растворяя в себе маленькие розоватые облака. Весь мир над головой Ойо светился и сиял.
А внизу, в густом фиолетовом полумраке, по лесной полянке бродили яркие разноцветные пятна: жёлтые тигровые саранки, красные махровые маки и синие резные васильки. И всё это: и листва, и цветы, и голубое небо, запутавшееся в паутинке Ойо, – всё отражалось в звонком ручейке, который бежал по золотистому песочку и что-то напевал себе под… под… Ну, не под нос, конечно; у ручейка нет носа. Он просто весело напевал.
– Помогите! Спасите! – услышал вдруг Ойо с высоты.
Среди зелёной листвы паучок увидел Мотылька, который запутался в его парусе. Лимонная пыльца осыпАлась с трепещущих крылышек в прохладный сумрак и зависала в солнечных лучах.
– Простите, простите меня, – поспешил на помощь Ойо. – Я забыл убрать свой парус.
Страшно испугался паучка Мотылёк. И страшно удивился, оказавшись на свободе.
Присев в сторонке на лиловую лилию, Мотылёк сказал:
– Спасибо тебе, паучок. Ты какой-то странный, будто свалился с луны.
– Точно-точно! – Ойо приподнял свой колпачок, – Я прилетел сегодня с Луны вместе с Солнечным Ветром.
Он аккуратно смотал в клубочек свою паутинку и рассказал новому другу историю о парусе, о Солнечном Ветре, о мушке Зойе и о давней мечте – побывать на голубой Земле и нарисовать её.
– Только где же я смогу взять краски для такой картины? – загрустил он.
– Я поделюсь с тобой золотистой пыльцою, – сказал Мотылёк. – А мои друзья, мотыльки и бабочки, думаю, подарят свою. Но лучше всего нам сходить к Радуге, она главный художник на Земле.
Мотылёк полетел над ручьём, и Ойо поспешил за ним. Вскоре послышался весёлый смех, шум и плеск. Ручеёк разгонялся всё быстрее и быстрее и, выбежав на утёс, прыгнул с высоты в каменную чашу долины. Его тонкие струйки рассыпались на стеклярусы водяных брызг, и в солнечных лучах вспыхнула Радуга: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, – и высоко-высоко над головой: голубой, синий и фиолетовый цвет.
– Кра-со-та! – только и сказал Ойо.
Щедрая Радуга подарила паучку всю свою сочную солнечную палитру. Его мечта сбылась. Ойо устроился на краю утёса, соткал из паутинки серебристый холст, срезал со своего колпачка кисточки и долго-долго, чтобы продлить радость, рисовал голубое небо с лёгкими розоватыми облаками; Мотылька, переливающегося на солнце золотистой пыльцой; рисовал зелёную долину и ручеёк, рассыпающийся в полёте на чудесную крылатую Радугу.
Долго-долго рисовал Ойо Землю. Долго-долго любовался он всеми цветами Радуги. Пока не наступил вечер, пока не заметил он в остывающем небе узенькую полоску нарождающейся Луны.
Ему стало так одиноко в этом прекрасном цветном мире. Одиноко и грустно без лунных кратеров, серебристого моря и беззаботной мушки Зойо… Он впервые подумал о том, удастся ли ему когда-нибудь вернуться в домик под высоким каменным деревом.
И, словно услышав мысли Ойо, в вечерней тишине прошелестел ускользающий за горизонт Солнечный Ветер:
– Эй, это твой парус, Ойо, запутался нынче утром в моём плаще? Вечером я делаю прощальный круг до Луны и надолго улетаю. Не желаешь ли ты вернуться обратно?
– Да, да, да! – горячо воскликнул Ойо и вновь загрустил. Ему было жаль расставаться с Мотыльком и Радугой. Он успел полюбить Землю с её красками и небесами. И всё же он вновь повторил:
– Да, верни меня, пожалуйста, домой…
…По вечерам Ойо подолгу сидел в своём домике под каменным деревом на берегу моря, залитого серебристым светом. Он любовался чёрным бархатным небом и мечтал… Единственным цветным пятнышком в этом мире был сияющий над головой голубоватый шар, который называли Землей. Где-то там, под невесомой Радугой, его Мотылёк перелетал с одного цветка на другой и, быть может, вспоминал – да уж точно-точно! – он вспоминал Ойо.