ЖЕНЬКА
Самолет всё дальше и дальше уносил их на запад, за иллюминатором сверкала звездами бесконечная ночь, и луна, словно застыв на месте, смотрела на Женьку, будто хотела его о чем-то спросить, но, казалось, растеряв все слова, хранила удивленное молчание.
Он снова задумался, хотелось вспомнить, что интересного было в техникуме, но, как ни пытался, на ум ничего существенного не приходило, ничем не запомнились эти два года.
Нет, разумеется, кое-что происходило, но к нему имело, довольно, косвенное отношение.
Учиться было скучно. Девчонки в группе, подобрались, на редкость, непримечательные. Только четверо из тридцати считались горожанками, остальные - из всевозможных деревень близ лежащих районов, с уровнем интеллекта, ниже среднего. И, хотя Женька не мнил себя эрудитом, не кичился своим происхождением и интеллигентностью, но разница между ним и окружающей его действительностью была огромная. То есть, до сближения, а тем более, до соединения города с деревней, «дистанция была огромного размера». То там, то тут его однокашницы вели бесконечные разговоры о том, кто кого ждет, кто на ком женится, кто за кого собирается замуж. И это всё, тянулось изо дня в день, не считая высоких тем, о телятах, поросятах, прочей живности, надоях и урожае картошки. Ну, могло ли, сугубо городскому, парню, закончившему одну из лучших школ страны, пусть и не блестяще, быть интересно такое общение. Конечно, нет. И он сидел на уроках, смотрел в окно, ничего не слушал и только ждал звонка, чтобы скорее увидеть на перемене свою Тамару. Это было, пожалуй, самым важным в учебном процессе. Но его возлюбленная, старалась держаться на расстоянии, подчеркивая свою независимость, перед подругами. Над ним, наверное, посмеивались, но Женька старался ничего не замечать, только после занятий мчался домой, чтобы скорее настало утро и снова придти в техникум, где он мог, хоть мельком увидеть предмет своего обожания. Встречаться они начали недели через две, когда Тамара, наверное, поняла, что отношение к ней этого мечтательного юноши не совсем обычное, а с прицелом на будущее. И жизнь закрутилась для Женьки с удвоенной быстротой: едва дождавшись последнего звонка, он летел домой, чтобы, наспех, прочитав заданный материал, снова бежать к техникуму, точнее, к женской общаге, где жила Тамара в комнате на четверых с тремя подругами по группе. Потом они долго гуляли в любую погоду, часами целовались по подъездам или на последнем ряду кинозала, и напоследок в коридоре общежития, где, то и дело им приходилось вздрагивать от малейшего звука и отстраняться друг от друга на пионерское расстояние. Позднее, они часто стали заходить к Женьке домой (к чему было болтаться на морозе), где бабушка кормила их какой-нибудь вкуснятиной и сидела с умилением напротив, наблюдая, с каким
удовольствием и, поистине, деревенским аппетитом, Тамара уплетала ее фирменные оладушки, или блинчики. Да-да, его Тамара тоже была из деревни, точнее, из села, причем, еще с таким смешным названием «Косолапово» Но его это совсем не смущало, для него все равно, никого вокруг лучше не было, тем более, что Тамара сильно отличалась от типичных представителей советского крестьянства. Было в ней, что-то такое, чего не было в остальных, какая-то, свойственная только ей, манера ходить, сидеть, разговаривать. Буквально всё выдавало в ней высокое происхождение, о котором она и сама не догадывалась, но гены – есть гены и у каждого проявляются по-своему, так что, совсем не исключено, что предки ее были не из простонародья. Хотя, эти нюансы происхождения своей возлюбленной, Женьку совершенно не интересовали, как в прочем, и его бабушку, готовую всегда расстелить перед гостьей свою скатерть – самобранку.
Ей это доставляло огромное удовольствие, какая хозяйка не любит, когда ее еда нравится и доставляет наслаждение. Бабуле, к ее великому сожалению, было просто невдомек, что Тамара, с ее вечным, волчьим аппетитом, бывала просто, мягко говоря, голодной и, будь ей дозволено, съела бы в трое больше. Наверное, только воспитание и врожденная скромность ей этого не позволяли, а, возможно, в этой скромности и скрывались маленькие, едва заметные невооруженному глазу, штрихи и черточки ее голубых кровей. А может быть, всё было иначе, кто знает…
Её стипендии в двадцать рублей хватало только на хлеб, маргарин, чай и сахар, которые они с девчонками в складчину закупали на месяц, а ведь, надо было и губы с ресницами накрасить и брови подвести, а еще маникюр…в общем, денег не хватало и взять их было негде. Так что, если бы Женька ненавязчиво свою девушку не подкармливал, еще не известно, на сколько бы ее хватило. Как ни банально, но голод - не тетка.
Потом, насытившись, они смотрели телевизор, украдкой целуясь, когда недремлющее око бабушки теряло бдительность. После этого снова гуляли, целуясь в каждой арке, за каждым углом, пока не приходили к общаге, где время неумолимо подгоняло их распрощаться до завтрашнего вечера, точнее, до утра, потому что теперь на переменах Женька старался тоже быть поблизости, чтобы постоянно видеть Тамару и иногда переброситься с ней парой слов. Но потом снова был вечер и все по кругу, благо, на тренировки ходить было уже не надо, с хоккеем Женька распрощался раз и навсегда. Правда, был хор дворца ЧТЗ, необходимая обязанность, дававшая надбавку к стипендии в размере, аж, пяти рублей. Поэтому, два раза в неделю, он, скрипя сердце, встречался с Тамарой только поздно вечером, чтобы, прижать к себе, надышаться на ночь ее ароматом, чтобы сохранить до утра сладкий вкус ее нежных губ. Но это была единственная, вынужденная жертва с его стороны. Все остальное время он посвящал ей и только ей.
Нельзя сказать, что никаких событий не происходило совсем. Кое-что, все-таки случалось и не самое, порой, приятное и об одном эпизоде стоит рассказать особо.
Зима в город пришла рано и засыпала всё редкостной белизны снегом, но ей, видно, было этого мало, и она каждый день швыряла на едва почищенные улицы всё новые и новые порции белой, небесной манны. Дворники поняли, что со стихией бороться, по крайней мере, пока метели и снегопады не прекратятся, пустая трата времени и сил, бросили убирать улицы совсем, отдав их на откуп непрекращающимся буранам. Но народу нужно было, как-то передвигаться и, то там, то тут, стали появляться протоптанные тропинки. Одна такая вела от общежития к трамвайной остановке, причем, была скорее похожа на темный лабиринт, где сугробы по обе стороны возвышались до двух метров. Вот по такой импровизированной дорожке и приходилось Женьке провожать свою пассию по вечерам домой. Но, как-то вечером, они решили выбраться в город, зайти к нему домой и, может быть, сходить в кино, если с билетами не будет напряжёнки. Это сегодня, когда на каждом шагу красуются кинотеатры, посмотреть любой фильм, проблемы не возникает. Тогда, в кино надо было умудриться попасть, если заранее не удосужился позаботиться о билетах. Что произошло в тот злополучный вечер и почему, выяснилось потом, а сразу явилось громом среди ясного неба, хотя не такого уж и ясного. Над городом висели низкие тучи и по-прежнему, не прекращаясь, валил снег. Выйдя из общежития, молодые сразу нырнули в лабиринт и, обнявшись, направились в сторону проспекта. Было не холодно, а снег влюбленным не помеха, поэтому они и решили пройтись пешком. В самом узком месте, где снежные стены возвышались особенно угрожающе, дорогу им преградили двое высоких, крепко сбитых парней.
«Земляк, прикурить не дашь» - спросил один из них, неторопливо распечатывая пачку болгарских сигарет «Ту-134», особенно распространенных среди молодежи.
«Не вопрос» - ответил Женька, протягивая спички.
«Спортсменка?» - кивнув в сторону Тамары, спросил второй.
«Спортсменка» - ничего не подозревая, утвердительно кивнул Женька и в это же мгновение получил сильный удар в челюсть.
Не сразу опомнившись, он только успел крикнуть:
«Вы, что охренели? Что я вам сделал»
Но тут же второй удар свалил его с ног. Он попытался подняться, потому что хорошо знал законы улицы – лежачего запинают, но ему не позволил этого сделать очередной удар ногой в грудь.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто: ни Женька, ни, тем паче, нападавшие – с душераздирающим воплем, Тамара бросилась на одного из них, размахивая сумочкой, в которой явно находилось, что-то тяжелое, без разбора нанося ей удары направо и налево.
Парни опешили, стали хватать ее за руки, но удары сумки сыпались на них, не прекращаясь, притом, доставалось уже и второму обидчику.
«Слушай, она бешеная, точно, покусает, пошли отсюда, а то еще по сорок уколов в живот схлопочем. А тебя, жди, встретим, не радуйся…» - крикнул один из парней, обращаясь к успевшему подняться на ноги Женьке.
«Жень, у тебя все нормально, они тебе ничего не сломали? Мамочки, теперь синяки будут, твои дома расстроятся, что мы им, скажем?» - суетилась вокруг него Тамара.
«Всё нормально! Ну, ты дала. Я, как матрац разлегся на снегу, а ты двух уродов успокоила одна, чем ты их била? Что в сумке?» - восхищенно, не чувствуя боли, обнимал Женька своего ангела-хранителя.
«В сумке? Да ничего интересного, косметика. А, да, еще две баночки шпротного паштета для твоей бабушки, она любит, пошли отсюда скорее, а то, вдруг вернутся» - скороговоркой выпалила Тамара.
«Что? Паштет? Тогда понятно, этим запросто и убить можно. Точно, если вернутся, то тогда и тебе, солнышко, мало не покажется. Давай сваливать» - и они торопливо покинули место происшествия.
«Надо же, как она за меня бесстрашно бросилась, не каждой такое, по силам, не спроста, точно, не спроста. Все-таки, она у меня чудо, прелесть, господи, как же я ее люблю…» - думал про себя побитый ухажер, пока они шли домой.
А на следующий день в техникуме был вечер в честь окончания первого семестра, такой маленький, предновогодний сюрприз для студентов с танцами и буфетом.
Женька с Тамарой только что подошли к окну, чтобы передохнуть от трех танцев подряд и, тяжело дыша, смотрели в зал. Вдруг взгляд уперся в знакомое лицо, которое неумолимо двигалось в их сторону, причем, за первым лицом, как продолжение, надвигалось второе, не менее знакомое. Когда они подошли совсем близко, Женька узнал своих вчерашних визави, но рядом с ними он увидел несколько студентов с другого факультета. Среди них он узнал Серегу, имя которого где-то слышал, а остальных он тоже не раз видел в коридорах техникума и помнил еще по колхозу, правда, лично знаком ни с кем из них не был.
«Жека, тут ребята с тобой перетереть хотят, девушка, вы извините, мы вашего кавалера на пару минут похитим» - улыбаясь обратился к ним Серега.
«Никуда он не пойдет с вами! Женя, стой здесь, ничего они тебе не сделают. Что, вдвоем не справились, всю группу привели? Нас здесь тоже много» - взорвалась Тамара.
«Девушка, не надо нервов, всё нормально, никто ни на кого не наезжает, просто поговорим, можете быть поблизости, только не подходите, через две минуты, мы вам вернем ваше золото» - каким-то заискивающим тоном продолжал Серега.
Вышли из зала, остановились. Складывалось впечатление, что сейчас его будут бить сразу человек десять, не меньше. Женька напрягся, в эту минуту он был готов ко всему, его не могли застать врасплох, он видел всех перед собой, как тогда в детстве, под мостом, только спасительной клюшки при нем не было.
«Жека, ты, братишка, прости за вчерашнее, гадом буду, обознались. Ну, на хрена, ты сказал, что она у тебя спортсменка? У нас и была то всего одна зацепка, успокоить одного фраера, у которого «телка» - спортсменка. Вот, ты по ходу и попал под раздачу.
Ладно, надеюсь, мы друг - друга поняли, без обид? Давай мировую по сто граммов, не против?» - обескуражил Женьку, таким внезапным оборотом событий и доставая из-за пазухи бутылку водки, тот, которого еще пять минут назад он готов был убить.
«Мужики, всё, замяли для ясности, никаких обид, бывает, понимаю, только пить я сейчас не могу, девушка обидится. Считайте, что я с вами выпил, годится, тоже без обид?» - с явным дружелюбием ответил несостоявшийся герой.
Пожав всем руки, он поспешил к, уже заждавшейся его с неприкрытой тревогой, Тамаре.
«Чего им было нужно? Опять приставали?»
«Нет, наоборот, прощения просили: обознались вчера. Короче, всё – проехали, считай, что ничего не было»
«А я совсем забыла спросить, мама то, что сказала? Она заметила?» - извиняющимся голосом спросила Тамара.
«Ага, было дело. Когда умылся, красные пятна выступили, а она сразу мне в лоб, мол, когда морду били? Ну, пришлось, кое-что, приукрасив, рассказать. В общем, всё нормалёк, сказала по улицам не шляться, дом для общения существует, так что, будем чаще у меня бывать, чтоб зря не волновались. Пойдем лучше потанцуем»
И, обняв за талию свою ненаглядную, Женька увлек ее в зал, где гремела музыка. Так они и протанцевали до самого окончания вечера, а потом еще долго, как у них сложилось за последнее время, целовались в общаге под лестницей на второй этаж, всё так же вздрагивая и шарахаясь друг от друга, на каждые шаги по коридору. Но это уже были такие мелочи, на которые не стоило обращать внимания…