МАКСИМ
Как обычно, родители Максима, встречали новый год вдвоем, так уж, повелось с тех пор, как остались одни в своей, вдруг ставшей большой, квартире.
Без пяти двенадцать открыли шампанское, и тут же раздался телефонный звонок:
«С новым Годом!» - громко, как из соседней комнаты прозвучал голос Максима.
«И тебя с наступающим, сынок! Как твои дела?»
«Все хорошо, не волнуйтесь, мы сегодня с Артемом Новый Год будем встречать,
американцы только Рождество праздником считают, а мы по-русски!»
«Ты к нему поедешь, или он к тебе?»
«Меня друзья заберут и мы в Питсбург махнем. Ладно, потом еще позвоню. С Новым Годом!!!»
«С Новым Годом, Максюшка! Будь осторожней, пожалуйста. Мы тебя целуем»
«Я вас тоже. Пока!»
А потом в квартире повисла тишина, периодически прерываемая звонками, так было всегда, с Новым Годом их поздравляли многие: в первую очередь Вика, которая праздновала с друзьями, мама и друг, с сыном которого Максим собирался встречать Новый Год в Питсбурге.
«Ничего, скоро весна, а там, и сынуля вернется. А, если визу удастся получить, то я у него в апреле буду, переживем как-нибудь одни эти три месяца?» - посмотрел отец на жену, готовую уже вот-вот разрыдаться.
«Куда мы денемся, переживем, сами себе устроили эту нервотрепку, да, лишь бы у него там все было нормально, теперь буду думать, как они сами в Питсбург поедут на машине, не засну. Слава Богу, пока спать не надо ложиться, огонек посмотрим, и, может быть, еще сегодня дождемся звонка, как думаешь» - с надеждой на утвердительный ответ, спросила,
не в меру расстроенная мать.
«Дождемся, конечно, дождемся. Я, точно дождусь» - успокоил ее отец.
Время тянулось, пить не хотелось, есть – тоже, а огонек был скучным, а, может быть, так казалось, потому что мысли у обоих были заняты совершенно другим… И дождались:
«Привет, я из Питсбурга звоню, сейчас Темкина бабушка нас праздничным обедом кормить будет. У нас все классно. С новым Годом!»
«Поздравь ее от нас» - только и успели крикнуть в трубку родители. На том берегу океана раздались короткие гудки. Связь оборвалась, что в новогоднюю ночь было вполне обычным делом.
«Он потом еще позвонит» - вздохнул отец и налил себе рюмку коньяку.
«Давай, за сына! Пусть у него всё будет хорошо!»
«Давай!» - подняв недопитый фужер шампанского, согласилась с ним мать.
«Вот и первый Новый Год, совсем одни. Сколько еще, таких, нам придется коротать?» - всё, никак не могла успокоиться мама.
«Можно подумать, когда-то было иначе, все равно всегда одни последнее время. Выросли они… Ну, теперь можешь поспать, если Максюшка снова отзвонится, разбужу, хотя, думаю, теперь раньше десяти утра звонка можно и не ждать» - сделал вывод отец семейства и закурил, с трепетом достав из подаренной ему женой в честь праздника, дорогой пачки с названием «Собрание», красивую, с золотым ободком, сигарету.
* * *
Новый 1993 год принес некоторые перемены в размеренную жизнь семьи., хотя начало его ничего не предвещало. Максим продолжал учиться в, изрядно успевшей ему надоесть, 66-й школе и так же ездил через весь город на тренировки. Дочь по-прежнему грызла математику в своем ВУЗе. Но родителей постоянно мучил один вопрос, как сменить место жительства, как перебраться в центр города, где и чище, где цивилизации побольше и, где сын смог бы пойти учиться в одну из лучших школ. О школе начали задумываться давно, ведь после этой, где уровень знаний был, как тогда было принято говорить, чуть повыше плинтуса, поступить в институт шансов было мало. Никто, конечно, не сомневался в способностях Максима, ему при такой учебе в будущем явно светила медаль, но медаль - совсем не была гарантией крепких знаний и родителям совершенно не хотелось, чтобы сын соответствовал старой советской поговорке «первый парень на деревне – предпоследний в городе». Поэтому родители всерьез занялись поисками квартиры в центре, пусть и съемной на первых порах, но, учитывая приличные в последнее время доходы отца, не исключали возможность покупки своей собственной. И такая возможность представилась летом 1993 года, так что в десятый класс сын вполне мог пойти учиться в элитарную школу №1.
Но пока лето еще не наступило, и Максим готовился к выпускным экзаменам за девятый класс. Никто в стране не понимал, зачем после третьего дети идут сразу в пятый класс, минуя привычный четвертый, последний год пребывания в начальной школе, но урезав начальное обучение по времени и увеличив по нагрузкам, надобность в четвертом классе отпала. Поэтому, не найдя ничего лучшего, оставили все, как есть, благодаря чему, восьмой, выпускной превратился в девятый, а десятилетка преспокойно стала одиннадцатилеткой.
В спортивной школе всё тоже шло своим чередом, готовились к зональному турниру чемпионата Росси среди сборных областей 1977-78 годов рождения. И, хотя, Максим оставался самым младшим в команде Веника, в сборную его взяли, наверное, заслужил своим упорством и самоотдачей в тренировках, да, и Курган сыграл немаловажную роль: игра нового разыгрывающего, не погодам зрелая и толковая, не осталась незамеченной со стороны тренеров многих городских и областных команд. Только, не все складывалось так безоблачно, как могло казаться со стороны. Быть в команде и играть за команду, как говорят в Одессе, две большие разницы. Тренером сборной был назначен варяг из Златоуста, который привез с собой только одного своего воспитанника, но заведомо с прицелом на стартовый состав в роли основного «плэймейкера», что автоматически снова отправляло Максима на скамейку. Но с тренерами не поспоришь, главное, все-таки было попасть в число двенадцати, а остальное могла показать только игра.
И игра показала, что юное дарование из Златоуста, может только простучать мячом до центрального круга и отдать передачу ближнему, на большее, у него ни таланта, ни умения, ни сообразительности не хватало. Самое страшное, что, видя его бездарную игру, тренер ничего не спешил менять. А тем временем, команда срывала одну атаку за другой и мячи сыпались в их собственную корзину, как из рога изобилия. И ничего удивительного не было, ведь, против них стояла, давно известная, машина из Уфы. Замен он не делал, и мальчишки, тоскливо глядя на площадку, только выражали свое негодование и недоумение.
«Почему он «вашего» не выпускает?» - с явной заинтересованностью, поинтересовалась старая знакомая, Наталья в перерыве между таймами, когда на табло горели непристойные цифры 12:36.
«Этот белобрысый совсем ничего не может. Мне, собственно говоря, такой ход событий на руку, только за пацанов обидно. Безнадежно проигрывают»
«А, что я могу сделать? Здесь не Курган, а тренер своего тащит, словно ему глаза застило. Попробую, что-то сказать, но уверен, это пустое» - с досадой ответил отец Максима.
В кабинете Веника он все-таки решил поднять щекотливый вопрос по поводу замены, но был резко оборван «главным». Веник подобострастно молчал, оставаясь безучастным к происходящему на его глазах. Пожав плечами, отец вышел, но на последок бросил:
«Если у вас цель, прокакать турнир, это вы успешно претворяете в жизнь, дальнейших успехов, только ваш разыгрывающий, такой же баскетболист, как я балерина, но я, наверное, крутил бы фуэте лучше, чем он помогает команде»
Второй тайм ничего не изменил, Максим просидел его, так же, без шансов войти в игру.
Даже, когда до финального свистка оставались считанные минуты, и неприличный счет, словно, тыкал тренеров носом, призывая предпринимать, хоть какие-то меры, ничего не изменили. С заслуженным поражением, команда ушла в раздевалку на разбор полетов.
«Пап, подожди меня, я быстро, нечего там слушать» - уходя вслед за всеми, сказал Максим.
«Не надо, не лезь в пузырь. Не стоит обострять. Завтра посмотрим, может, у них глаза откроются…» - рассудительно заметил отец.
Но «завтра» никаких изменений в тактику команды не внесло. Проигрывали в таком же духе, только уже Самаре. Причем, тоже без вариантов. Любимчик главного тренера всё так же доходил до центра и совал мяч первому, ближнему к себе, партнеру, начинался вязкий, медленный розыгрыш, заканчивающийся потерей мяча или неподготовленным броском в сторону щита. На отскоке Самарцы были сильнее на голову. Надо было срочно, что-то менять, растормошить мальчишек, дать дельный совет, но тренерский «штаб» молчал и только периодически, когда мяч все-таки попадал к Челябинцам, неистово кричал: «Давай, вперед, до конца!!!» Вот, собственно в этом и было всё тренерское участие в игре. Опять после первой половины счет был далеко не в пользу их подопечных.
«Пап, я сейчас домой пойду, чего я тут не видел, а сидеть вместо куклы, пусть найдут кого-нибудь другого. Они, что не видят ничего, или у них задача, всё и всем проиграть, так зачем?» - на грани срыва говорил в перерыве сын.
«Не кипятись, не руби с горяча, потерпи, не думаю, что они сами себе враги» - как мог, сдерживал эмоции Максима отец.
«Только не вздумай с ними говорить обо мне, не унижайся. Если сегодня не выпустят, больше я в школу не приду, в гробу я Веника видел. Сидит, как будто язык проглотил, а тот, второй, фигней занимается. Пацаны говорят, что лучше бы ты игрой руководил, они всё время Курган вспоминают»
Хорошо, иди ко всем, как решишь, так и будет. Я всегда на твоей стороне» - и отец вышел покурить.
На улице стояли оба тренера и вяло обсуждали ход игры. При виде «постороннего», они сразу перевели разговор на другую тему.
«Вы, можете мне снова нахамить, только, на этот раз я просто в морду дам, но выслушать меня вам придется. Я не дядя с улицы не пекусь о сыне в ущерб общим интересам. Эта команда мне, как родная, да и денег я сюда ввалил не меряно» - явно, не пытаясь придерживаться дипломатии, резко заговорил почти взбешенный родитель.
«Вы, что, совсем ослепли, не понимаете, что ваш белобрысый играть не умеет. Или мне сейчас свиснуть остальных отцов и действительно вас тут отпинать? Смотрю на вас, диву даюсь, как таких проходимцев от спорта допускают к детям. Вы же своей бездарностью мальчишкам душевную рану наносите. После таких незакономерных поражений им трудно будет снова поверить в себя. Четверо упираются, пятый, как сторонний наблюдатель, ни хрена не делает, ходит, как по пляжу, остальные сидят на скамейке без дела. Если уж, вам плевать на результат, почему не дать поиграть остальным. При таком раскладе, они точно каши не испортят. А Максим против вашего «дарования» вообще, как Джордан перед дошкольником»
«Да-да, Максим молодец, технарь. Он может полчаса всю команду по площадке мотать, не дав никому отобрать у себя мяч, но слабенький он, его затопчут, потому и привезли Звонарева из Златоуста, он и повыше, и помощнее, и старше»
«И тупее, и медленнее, и бездарней…» - продолжил отец.
«И, вообще, мне до лампочки, как вы тут всем всё проиграете, но только, Максим сказал, что ноги его здесь больше не будет. Участвовать в этой комедии он больше не намерен, честь имею, господа. Я понял, что говорить со стеной проще…» - бросив в урну сигарету, отец вернулся в зал.
Игра возобновилась, Максим покорно досидел до самого конца, так и не выйдя на площадку ни на минуту. Счет красноречиво выражал расстановку сил 29: 61.
Удрученные очередным поражением, без единого шанса на успех, мальчишки, опустив головы, покидали зал. А Максим, быстро переодевшись, вышел к отцу, не оставшись на разбор игры, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Он принял решение, и переубеждать его было ни к чему. Возможно, это было преждевременное решение, основанное на всплеске эмоций, возможно, стоило лучше подумать, а уже потом рубить с плеча, но отец его не осуждал. Трудный выбор был сделан, сделан самостоятельно, по-взрослому и этот поступок заслуживал только уважения. Дело, которому сын готов был отдаваться всецело, не щадя ни времени, ни сил, на поверку, оказалось мыльным пузырем, который лопнув, ничего после себя не оставив, даже воспоминаний. Наверное, Максим долго переживал случившееся, но виду не подавал. Просто иногда брал мяч, шел в соседний двор и, словно выплескивая всю свою обиду, с каким-то остервенением бросал его по кольцу… Быть может, это было его первое, но самое большое разочарование в жизни. Только сама жизнь на этом не заканчивалась, а готовила для него свой новый, не менее важный, в какой-то степени, основополагающий виток, потому что летом семья переехала в центр города и новая школа с ее новыми впечатлениями и первой настоящей дружбой, захватила его с головой, не оставив места мрачным мыслям.