О, Симон-маг и вы все, негодяи,
Что дар святой и неприкосновенный
Пустили нынче в торг и распродали!
За золото и деньги, и обменом -
Я бью в колокола по всей вселенной,
Что видел вас в Аду и в месте скверном.
Наш взор теперь скользил по бледным стенам:
Стояли мы на выступе скалы -
Под ним шла пропасть вглубь вселенной.
О, Боже, разум твой высок и славен!
На небе и земле, и в целом мире
Ты справедливо делишь блага.
В безжизненном граните видно дыры -
И в глубине, и рядом, и повсюду,
По всей длине и там, где шире;
И мне казалось, это всё сосуды
Похожи на купели, что в церквах,
Где вот-вот-вот крещенье будет, -
Однажды я разбил такую в прах:
Ребёнок в ней тонул, а поп недосмотрел;
Враги подняли вой, что Господа я враг...
Ногами вверх, тонзурой вниз, опущены в "купели"
Все симоняне - торгаши церковными дарами,
Прощением грехов. Их - в пламя, чтоб горели;
Суд совершается над гнусными ворами -
Они в огне, как смазанные маслом,
И, как кадильницы, кадят ногами.
"Чьи это ноги крутятся столь страстно?" -
Спросил я мэтра, и поэт ответил:
"То папа Николай, столь раньше властный,
И если он тебе немного интересен,
Могу снести тебя к его "купели",
Хотя тот бледный склон отвесен".
И я ему: "Читаешь мои мысли, гений!
Не мог я и мечтать об этой чести,
Я так и знал: гореть ему в геене!
Готов лететь с тобою вместе
К ядру земли, к Иудину пределу,
А прежде - к жертве Божей мести".
Напоминаю, что при встрече первой
Вергилий показался мне крылатым,
Потом их скрыл, зато теперь взлетит, наверно.
Меня он нежно обнял под лопатки -
И мы уж на отвесном склоне,
Где Николая Третьего сверкают пятки..
Грешно злорадствовать чужому горю,
Но Коля был бандит и жулик,
И я в душе был радостен, не скрою!
Ужель тот самый Гаэтано дель Орсини,
А в церкви папа Третий Николай,
Что с паствы брал и злато, и порфиры!
Раздался жалкий дИскант, словно лай
Побитой суки: "Наконец мой сменщик!
О, Бонифаций! Здравствуй, место занимай!"
Вергилий это выслушал с усмешкой
И - мне: "Скажи-ка Николаю, чтоб пока
Амнистии не ждал он столь поспешно". -
"О, кто ты и зачем меня позвал -
Узнать, кто я? Изволь, пришелец,
Но нынче страшен пламени накал!
Орсини я в миру, что значит "от медведиц";
Потомственный я, видно, межвежатник,
И на престоле папском был умелец -
В златой тиаре посох я держал,
Но где за должности и за чины церковные
Я золото бессовестно стяжал,
За что горю, как видишь, в преисподней!
Вниз головой - казнят так лишь убийц,
Но видно воля есть на то Господня".
Сдержаться я не мог: "Подобных кровопийц,
Как ты, которых подкуп так вознёс,
Немало есть среди известных лиц.
Какую плату получил Иисус Христос,
Когда Петру Он нёс ключи от Рая?
Он лишь задал ему вопрос:
"Меня ты любишь, Пётр?" - вручая,
И трижды повторил его же.
"Люблю!" - ответил Пётр, рыдая! -
И несмотря на слабость сего мужа,
Который трижды от него отрёкся, -
"Не знаю я Христа", - изрёк он в ужасе
Солдатам римским, что пришли с Искариотом. -
Ключи Он дал.. Провидел Иоанн Апостол,
Как нынешняя церковь всё опошлит.
Тебе, Никола, за дела жгут кости,
И Бонифаций где-то на подходе,
Климент же от французов будет гостем,
Ведь симония стала, как закон, -
Сам прокажённый Константин
С целителем Сильвестром ввёл её в канон".
Пока я это говорил, ещё был слушатель один -
Вергилий с умною и тонкою усмешкой, -
Он одобрял мой пыл, хоть не христианин;
Он обнял вновь меня, и вновь неспешно
Наверх вознёс, на самый гребень,
И произнёс: "Друг, миссия твоя успешна!"
За душу чистую его - молебен.