Жил у нас в деревне дядя Саша,
фронтовик, разведчик, ветеран,
уцелевший в той кровавой каше,
но избегнуть не сумевший ран,
а иначе б вам про этот случай
хрен когда услышать довелось,
хоть бывали случаи покруче,
но село – оно и есть село.
Дядя Саша был, конечно, скрытным –
а каким разведчик должен быть,
чтобы избегать канав и рытвин,
чтобы быть в любимцах у судьбы?
Он на фене говорил и дойче.
Так звонил в контору наш герой:
"Срочно нужен сальничек… потолще,
и подшипник… три зексцейн второй*".
Вот сидит он как-то с мужиками,
сальничек, подшипник в стороне,
кое-кто уже, глядишь, икает,
разговор, конечно, о войне:
"Наступленье… Кенигсберга возле…
ранен в ногу… думал, что труба,
так нога на нервной почве мерзла –
иней пятернею соскребал!"
Мужики подшипником звенели,
хмыкал с недоверьем молодняк…
"Ты чего, не веришь, в самом деле?"
И – под хвост, естественно, шлея.
– Молодё-ёжь, – завелся дядя Саша, –
я скажу, конечно, не в укор,
если б вы, да повидали с наше…
Слушай, молодой, давай на спор?
Знаешь, мы на фронте не пропали,
я и здесь без понта говорю:
спорим, указательный свой палец
запихаю полностью в ноздрю? –
Молодой прикинул пальцем к носу,
повертел для пробы головой,
"брешет старый… но – карт-бланш прохвосту,
там увидим, кто тут деловой".
– Только если кто из нас проспорит –
магарыч поставит мужикам. –
Мужики заодобряли хором.
– По рукам? – Конечно, по рукам! –
Дядя Саша хряпнул для почина,
выдохнул, вдохнул – но не как йог
перед погружением в пучину –
так, как лишь разведчик бывший мог.
Отвернулся, чтоб картиной жуткой
мужикам не портить аппетит,
и не опростать у них желудков,
стонет, приседает и кряхтит,
головой вращает – помогает,
скачет, чтобы палец засадить,
как в атаке, но не отступает,
лишь бормочет: "Ладно, погоди…."
Обернулся – нет же ведь, не брешет,
только я скажу вам – ну и вид! –
палец по ладонь в ноздре сидит,
так что средний – лоб свободно чешет.
Все в отпаде. Проигравший в трансе:
– Это ж надо! Ну, едрена вошь!
Ну, ты, дядя Саша, постарался!
Ну, ты, дядя Саша, и даешь! –
На картину жуткую таращась,
дядю Сашу так зауважал,
дескать, вот же были люди раньше,
и за ремкомплектом побежал.
Ну, и дальше двигались дебаты,
обнимались, чокались, и вдруг,
молодой, хотя и был поддатый,
увидал, что на одной из рук…
За рукав схвативши дядю Сашу,
завопил, как в ванне Архимед:
– Ты чего нам тут толкал парашу?
У тебя же, дорогой папаша,
пальца, что в ноздрю пихал ты – нет!
И тогда, задумчиво уставясь
на четырехпалую ладонь,
подсчитавши, сколько их осталось
дядя Саша, старый и седой,
смех зажав сомкнутыми устами,
головой растерянно качнул:
– Ты гляди! Да у меня перста нет!
Как же так? Неужто в ту войну?..
Ну, а вы кричать… Ей-ей, как дети –
я же стар с годами становлюсь!
А года для памяти – не плюс…
Это ж надо! Как я не заметил!
__________________________________
* - 3руб 62 коп стоила в то время бутылка водки