Безразличие душит вязкостью и притворством различных масок.
Зеркала, усмехаясь, дарят копии, улыбаются чисто, честно и ясно.
Звук сточился о стены и подвывает охриплостью в переходах…
Мечты обмельчали – без размаха – гнездятся в разума сводах.
На ладонях игристые линии въедаются кипой годов под кожу.
Не хотели, но стали к старости так нелепо друг на друга похожи.
Блеклый цвет под тусклым светом напоминает – ад там, где ты…
Выполняя заветы, можно, не оступаясь, быть по другую сторону света.
Колесо обозрения всегда чуть затихает в единственно верхней точке.
Тогда дико хочется целовать, как в пьянящей раскосой юности, в мочки.
Запасное дыхание открывается, чтоб продержать тело еще год или два,
Но душа замирает в бренном – только бы больше не мучилась… и ‘так’ не жила.