Я нарисую твой портрет. Сначала -
Чёрный . Силуэт – всему начало
Стиль Модильяни. Набросала
Абрис лица, край голубого одеяла
Приладила в углу. Сюжет фриволен…
Потом беру ультрамарин. Он
Писать паталогоанатома синдром
Поможет мне. И в горле ком,
Что часто скрыт воротником.
Наверное, ты будешь недоволен
Столь мрачным поворотом дел.
Смирюсь. Таков художника удел,
Который только честным быть хотел.
Вздохнув, я напишу узор из стрел,
Попавших в сердце или в пах…
Но … так и не покинувших мишень.
Признаться, лень об этом думать…
Теперь – к приятному. А то ж
Не дружат живопись и ложь.
Не потеряв, не обретёшь…
И, всё же, тёмный - не хорош.
Исправим. Дальше – всё иначе:
Оставив злую музу в дураках,
Пишу вихры, что впопыхах
Причёсаны. И барышня в чулках
Как любишь ты. И детский страх
Рисую поверху бардово-красным…
В тумане остаётся эпицентр взрыва,
Я отдала б , конечно же, пол-мира
За то, чтоб кисть хотя бы тоненьким пунктиром
Могла бы повторить, как там красиво!
И стало так. И я увидела, что это – хорошо!
Малюю кляксы рыже-красных солнц,
Что плавят твоё сердце, словно воск,
И нервы с чувствами, и мозг…
Как ни крути, - просвечивает Босх…
Не жди ни комплиментов, ни прикрас
Ретроспективу выставляя напоказ,
Наверно жёстче, чем могла б сейчас…
Когда ты взглядом детских глаз
Мир отражаешь, только джаз
Способен выразить мечты
О море, где без суеты
Ты любишь мысль пустить
По воле волн и погрустить.
Так графика возьмет свои права
Скрипичный ключ и нотный стан,
Там друг твой давний – Дон Жуан
Дурман, туман, любовь-капкан
Украсят сумасшедшую картину
В углу паук сплетает паутину…
Для жертвы ... глупых мотыльков
Прельщает запах васильков,
День без Неё – равно без смысла?
Ну, что ещё? на заднем плане
Как и положено, - в тумане
Прекрасной дамы видно тень,
На сердце ей пришью мишень…
Из кораблей выходят марсиане
На нарисованной луне в твоём окне.
И слёзы. Слёзы на стекле…