В последние 30 лет моими клиентами были, в основном, компании из США, Голландии, Швейцарии, Японии, Китая и других стран. А потому вопросы общения и языка в моей юридической практике давно уже стали такими же основными, как и правовые, менеджерские вопросы. Больше того, со временем я открыл для себя одну истину - как бы хорошо ты ни знал чужой язык, а все равно не будешь его знать так же, как знают иностранные коллеги, для которых он родной. Откроешь порой американский конракт, а еще страшнее – японский, и ничего не понимаешь в отдельных его местах. Потому что автор контракта и мыслит по-другому, и аргументирует по-другому... У него другой менталитет! И каким бы признанным в мире типовым текстам его документы ни соответствовали, в них обязательно будет такое что-нибудь, что по российским меркам - абсурд...
Иностранные правовые тексты зависят не только от языка, национального менталитета, правовой культуры государства. Они зависят и от того, кто конкретно их пишет. От индивидуума.
Однажды я поинтересовался у своего коллеги из Сиэтла Билла Робинсона:
- Билл, почему у тебя такие сложные документы? Смотри! Вот... Написал, что договор этот распространяется лишь на оговоренную в нем сделку. Все понятно. Но ты потом на целой странице перечисляешь, на какие другие сделки он не распространяется. Зачем? А после этого в конце повторяешь опять, что силу он имеет лишь в отношении этой основной сделки. Какой смысл? И так ведь ясно, что он не будет иметь силы в отношении других сделок? А в этих местах вообще ничего не понятно для меня! О чем речь? - я не боялся обидеть его своими вопросами. Мы были близки, дружили. Я часто бывал дома у него и его супруги Кати Романовой-Робинсон, которая происходила из семьи еще первых, послереволюционных, эмигрантов.
- Э, Анатолий, - важно перебил меня тогда Билл и принялся разъяснять что-то про американские судебные прецеденты, где без таких оговорок в контракте кто-то когда-то проиграл какой-то процесс, после чего стал детально объясняет не понятые мне места, да так, что я вообще перестал что-либо понимать…
Помню, слушал тогда его, а сам думал о Джиме Остине, директоре одной из крупнейших в Сиэтле юридических фирм «Karr Tuttle Campbell», которая имела более чем столетнюю историю. Мы тоже дружили с ним и не раз вместе работали. Джим писал свои документы просто и понятно. Так, как пишем их и мы, русские…
Почему так? А потому что два разных человека, два разных знания языка, две внутренних культуры... Один специально усложнял тексты, чтобы потом можно было крутить ими куда угодно в зависимости от ситуации... Другой писал их предельно просто, чтобы некаких заумностей, сложностей не было...
Да что там сложные тексты! Порой одна запятая во фразе может изменить до неузнаваемости написанное. Ты читаешь то, что читаешь. А на самом деле все надо понимать наоборот! Я о русских текстах. А если иностранный? Если там запятая?
Есть известная фраза «Казнить нельзя помиловать»? Когда-то исполнитель приговора, получивший эту депешу, оторопел. Где ставить запятую? Если после первого слова, то получалось «Казнить!», а если после второго, то выходило «Помиловать!». И случаи эти не единичны. Однажды, доносит до нас исторический анекдот, Александр III на прошении о помиловании написал «Помиловать нельзя. Сослать в Сибирь», но императрица Мария Федоровна переставила точку в прошении, и получилось «Помиловать. Нельзя сослать в Сибирь»…
Примеров языковой амфиболии, когда от расположения слов или знаков препинания смысл написанного менялся до обратного, не счесть. Даже в художественной литературе. Есть интересный пушкинский пример амфиболии. Как написал Александр Сергеевич? «Брега Арагвы и Куры узрели русские шатры»? Так кто кого узрел? Брега - шатры? Или шатры - брега? Тонкость, однако…
Язык – это язык. И для того, чтобы полностью погрузиться в него, понять весь его смысл, мало знать несколько тысяч иностранных слов и сносно говорить «по-ихнему»…
Это осознание пришло ко мне быстро, а потому под рукой я всегда имел пару хороших переводчиков. Но работа с ними не проста... Они - люди своеобразные, преисполненные чувством собственного достоинства, а потому не терпящие вмешательства в их работу со стороны специалистов, для которых, собственно, и переводят... Они - люди обидчивые, болезненно воспринимающие малейшую нашу, специалистов, критику... А если это помножить еще и на то, что они не всегда понимают тонкостей юриспруденции, бизнеса, менеджмента, технических вопросов, то результат может вылиться в очень и очень непростое что-то... Потому я и внимательно слежу, общаясь с иностранцами через переводчиков, за тем, все ли переведено так, как сказал. Они зачастую переводят не то, что произнесено тобою, а лишь смысл сказанного, в то время, как ты, выстраивая фразы, хочешь что-то в них подчеркнуть, выделить, уточнить или наоборот - скрыть или на время припрятать от внимания собеседника…
Как-то мне, руководившему в 90-х юридической фирмой на Сахалине, пришлось работать с милой женщиной-переводчиком Елизаветой Белоноговой. Она была великолепным, преданным делу человеком и неплохо для того времени - для начала перестройки - знала английский. Но раз за разом в офисе разражалась гроза из-за отчебучиваемых ею штучек... Помнится одна – с тайваньскими инвесторами, которые хотели открыть в России СП*. Мы расположились за столом переговоров, обменялись визитками и принялись обсуждать то, что предстояло сделать, как вдруг зазвонил телефон, и я отошел в сторону, чтобы ответить. А вернувшись, обнаружил, что Лиза оживленно беседует о чем-то с тайваньцами, что по установленным в фирме правилам было недопустимым.
Увидев грозный мой взгляд, она весело успокоила.
- Не переживайте, Анатолий Тимофеевич, это мы так... Спрашивали о Вас, о фирме… Никаких секретов...
Ну, да... Женщине просто захотелось поговорить... Особенно такой жизнерадостной, как Лиза, которую бесполезно было пытаться подчинить правилам фирмы, правилам переговоров…
- На чем остановились? – перебил ее я.
Лизавета заглянула в блокнот, где записывала то, что переводила.
- Они спрашивали, как будут оцениваться вложенные ими в совместное предприятие морские суда? По их оценке? Или по российской?
Лизу можно было пристрелить, но и на том свете она никогда не перевела бы от первого лица! Она и там пересказала бы все, как сейчас... Но я промолчал, не стал на первый раз делать ей замечанияне, тем более при тайваньцах, а повернулся к гостям и ответил.
- Это будет зависеть от того, господа, как вы договоритесь с российским партнером… Если он примет вашу оценку судов, все будет нормально, а если «нет», то вы наймете с ним солидное международное агентство, которое и произведет оценку всего вкладываемого вами в СП…
Лизавета перевела. Тайваньцы – а их было трое – закивали, после чего один из них спросил у меня что-то о флагах морских судов.
- Они спрашивают... - начала переводить Лиза…
Я остановил ее и, улыбнувшись, чтобы гости не поняли моего раздражения, произнес.
- Я тебе сколько раз говорил, чтобы не переводила от третьего лица?! Уже второй раз "они спрашивают"! Не "они спрашивают", а четко то, что он спросил у меня! – моя улыбка расползлась до ушей, на что гости, не понимая ничего из мною произнесенного, радостно закивали.
Лиза на секунду оторопела, но тут же поправилась.
- Мистер Косенко, надо ли будет менять тайваньские флаги наших судов, которые мы хотим вложить в совместное предприятие? Имеем в виду, на российские флаги?
Я взглянул на нее.
- Вот так и дальше Лизонька! Ничего от себя! Теперь ответ для них… Вопрос о флагах непростой и вам, господа, придется его специально обсуждать с российским партнером. Дело в том, что «национальность судна» определяется его флагом…
Лизавета перевела.
- Если вы вкладываете суда в СП, то теряете право собственности на них, - продолжил я. - Они станут собственностью совместного предприятия. Российского. Так что сменится как бы и «национальность» имущества. Согласится ли ваш партнер на то, чтобы уже российские, по сути, суда плавали под флагом Тайваня? Непростой вопрос…
Лизавета перевела. Выслушав это, тайваньцы принялись обсуждать что-то между собой на своем - тайваньском или китайском - языке, затем один из них обратился ко мне.
- Мистер Косенко, а не согласились бы Вы – как наш поверенный - вести все наши дела при создании и запуске такого совместного предприятия?
Ради этого мы, собственно, и собрались, а потому я подтвердил, что готов взяться за их заказ, если оговорим все его детали и сойдемся в вопросе оплаты моих работ.
- А какая у Вас почасовая ставка обслуживания клиентов? – спросил главный тайванец.
Я ответил. Тайваньцы переглянулись. Вопрос об оплате работ был кульминационной частью всех переговоров. Можно часами обсуждать обстоятельства дела, но потом споткнуться о цену сервисов и потерять заказ.
- Мы не настолько богаты, - начал первым торг главный тайванец, забыв о том, что стоимость вкладываемых ими в совместное предприятие судов превышала несколько миллионов долларов. – Не могли бы Вы снизить свою ставку?
Я улыбнулся и покачал головой.
- К сожалению, нет. Я загружен заказами тех, кто принимает такую ставку.
Лиза перевела. Тайваньцы опять переглянулись и принялись опять что-то обсуждать.
- А не могли бы мы договориться о какой-то другой форме расчетов? Например, о твердой сумме платежа за выполненную работу?
Я их понимал, но вздохнул и покачал головой.
- Сожалею, нет…
Лиза перевела.
Надо было пояснить свою несговорчивость, и я продолжил.
– Дело в том, что я работаю на такой ставке с крупнейшими компаниями мира, такими как «Шелл», «Эксон», «Амоко», «Иточу», «Марубени»... Почему я должен снижать ставку, заработанную своей практикой?!
Но Лиза почему-то молчала, не переводила. Я повернулся к ней.
- Лиза?
- Анатолий Тимофеевич, а я им уже рассказывала это, - ответила откровенная в своей простоте Лиза.
- Что рассказала?
- То, что Вы ведете дела этих компаний…
Я оторопел.
- Зачем?
Лизавета не сводила с меня невинных своих глаз.
- А что, нельзя было? Когда Вы отходили от стола, я и рассказала про это им…
Я вздохнул.
- Переводи! Потом обсудим…
Лизавета перевела упавшим голосом сказанное мною. Тайваньцы минуту посовещались и объявили, что принимают мое условие.
Оставшись один, я вызвал из приемной секретаря и поручил ей собрать всех работников фирмы. Мы часто проводили внезапные микро-собрания, чтобы обсудить что-то важное, неожиданное. Через несколько минут три десятка работников фирмы были в сборе. Я окинул собравшихся взглядом.
- У нас ЧП*…
Все настороженно повернули ко мне лица. Сидевший рядом со мной юрист Олег Великоредчанин нарушил возникшую вдруг паузу.
- Что произошло, Анатолий Тимофеевич?
- А вот что, - ответил я. – Сколько ни вдалбливаем переводчикам, что они могут переводить на переговорах лишь то, что говорим мы, юристы, до них это не доходит! Сегодня шли переговоры с тайваньцами. Вышли на договор об их обслуживании. Уткнулись в вопрос оплаты. Стали торговаться. Я стоял на своем. А когда увидел, что в обоснование наших ставок надо привести какой-то серьезный аргумент, сослался на то, что мы на этих ставках ведем дела крупнейших компаний мира. И перечислил их. Но Лизавета Дмитриевна объявила бойкот - не стала переводить это. Оказывается, она уже все выложила им о нас до этого, когда я отходил на несколько минут от стола... Кто Вас за язык тянул, Елизавета Дмитриевна? – на людях я ко всем обращался на «вы» и лишь наедине с самыми доверенными лицами, в число которых входила и Лиза, мог перейти на «ты».
Сидевшая в окружении коллег Лиза вспыхнула.
- А что тут такого, Анатолий Тимофеевич?! Я не соврала! Вы два с половиной года ведете уже дела «Шелла»! Это же плюс нам!
- Плюс! – перебил ее я. – Но это мое дело, когда объявить о нем! А Ваше дело – перевести то и только то, что я говорю! Я это до конца переговоров держал в запасе, чтоб козырнуть им при торге! А Вы засветили козырь! Не могли помолчать две минуты, когда я отошел от стола?! Еще раз повторится – уволю! Предупреждаю в последний раз, а в вашем лице остальных переводчиков! Вы – никто на переговорах! Вы просто ретрансляторы наших, юристов, фраз! На другом языке только! И ретранслировать должны слово в слово! А не как сегодня! Опять начинается старое?!
Я оглядел всех.
- Что ни говорю, она не переводит дословно! Пересказывает общий смысл сказанного!
Сидевшая у стены еще одна из переводчиков Светлана Петриченко подняла руку.
Я кивнул ей.
- Что у Вас?
Недавняя выпускница вуза Светлана была штучкой гордой, с заносчивым характером, язык знала великолепно, но я ее пока мало привлекал к переговорам, присматривался, хотел понять, насколько ей можно доверять конфиденциальную информацию. Она встала и бросила неприязненный взгляд на Лизавету.
- Мы не раз обсуждали уже с Елизаветой Дмитриевной это. И я удивлена, почему из-за нее мы, переводчики, должны выслушивать такое! Можете поверить, мы переводим все дословно, когда участвуем в переговорах.
Услышав это, Лиза завелась.
- А я что?! Неправильно перевожу?!
- Неправильно! – перебила ее Светлана. – Вы действительно «пересказываете», а не переводите! И я Вам говорила об этом! Как и говорила, что надо не просто слово в слово переводить, а даже копировать интонацию, выдерживать паузы там, где делает их говорящий! А Вы… – она улыбнулась. – Я понимаю, почему это у Вас потому, что Вы закончили институт в Кишиневе... Чтобы так переводить, надо свободно владеть языком…
- Да кто ты такая, чтобы учить меня?! – возмутилась уже не нашутку Лиза.
Я похлопал ладонью по столу.
- Брейк! Женские разборки «потом»… Возвращаюсь к тому, что говорил... Больше педагогики не будет! Улышу еще раз непрофессиональный перевод – выгоню!
Совещание закончилось и не без результата. Лизавета исправилась. Но я все чаще стал привлекать к переговорам и Светлану, которая знала английский язык лучше.
Прошло время... Однажды я получил пригласительный билет на презентацию начавшей работать на Сахалине американской компании «Амоко», которая тоже стала нашим клиентом. Билет был на две персоны.
- С кем пойдете, Анатолий Тимофеевич? – спросила передавшая мне пригласительный билет секретарь приемной. – С супругой?
- Почему с супругой? – удивился я. – Не на отдых идем! Презентации – работа. Там столько нужных людей будет! Знакомиться надо, переговариваться… Светлана пойдет. Передайте ей!
Наконец, день презентации настал, и я, закончив пораньше работу, пригласил к себе переводчицу.
- Светлана, заканчивайте все на сегодня. В семь вечера мы с Вами должны быть на презентации «Амоко». Форма одежды – строгая. Хватит два часа на сборы?
- Конечно, Анатолий Тимофеевич.
На том и расстались. В семь вечера я был в банкетном зале «Сахалинского бизнес центра», полном руководителями компаний и разных ведомств. Переговариваясь с ними, я раз за разом поглядывал вокруг, пытаясь отыскать Светлану. И вдруг увидел ее, зашедшую в зал под руку с каким-то молодым человеком. Оставив тех, с кем беседовал, направился к ней.
- Анатолий Тимофеевич, знакомьтесь! Мой муж! – радостно представила она спутника.
Я оторопело окинул их взглядом и пожал руку ее супруга. Черти что творилось на этом свете! Сказал ей быть здесь, чтоб вместе работать! А она явилась с мужем! И что теперь делать?! Ее мужа за нами водить?!
- Рад знакомству! – улыбнулся я, обратившись к ее супругу. – Отдыхайте! Но не обессудьте, если время от времени буду забирать вашу Светлану для переговоров!
Парень расплылся в улыбке.
- О чем речь! Дело есть дело…
- Да, - ответил я, скрывая раздражение, и отошел от них.
Вечер прошел скомкано. Я бродил между гостями, общаясь, в основном, с россиянами. Английского я тогда – четырежды изучавший немецкий - не знал. А потому к иностранцам не подходил. Светлана с мужем то появлялась в толпе приглашенных на презентацию гостей, то исчезала куда-то. Впрочем, настроения отдирать ее от супруга уже не было… Так безрезультатно и закончилось то маленькое, но значимое для меня событие. Пообщавшись еще какое-то время со знакомыми, я отправился домой.
Утром следующего дня, придя на работу, я обнаружил в своей приемной помощницу Представителя «Амоко» на Сахалине Марину.
- Анатолий Тимофеевич, можно к Вам на минутку?
- Конечно, Марина! Проходите! – ответил я.
Мы прошли в мой кабинет, и я пригласил ее за стол переговоров.
– С чем пожаловали?
Марина улыбнулась.
- Да я по поручению шефа… Он просит Вас поговорить с Вашей переводчицей Светланой…
Я удивленно посмотрел на нее.
- А что стряслось?
Марина вздохнула.
- Она вчера всю презентацию терроризировала его. Раз за разом подходила к нему с мужем своим, беседовала на всякие темы… Ему ведь надо было с людьми общаться, которых пригласил! А они толпились возле него, дожидаясь, когда закончатся его беседы со Светланы…
- Какие беседы?
- Да ерунда всякая, Анатолий Тимофеевич! О том, где она училась, что слышала об Америке, какой у нее хороший, как специалист, муж… Вы же знаете, шефа нашего, он человек деликатный, а потому не мог грубо осадить ее. Тем более, он уважает Вас... Но сегодня просил провести с ней разъяснительную работу… Так нельзя…
Я слушал все это, не веря своим ушам.
- Ужас какой!
Она засмеялась.
- Да… А в конце презентации она вообще подошла к нему и стала проситься на работу…
- Какую работу?!
- Ну, к нам… Мол, она великолепно знает язык, и хотела бы, если есть такая возможность, работать в нашей компании…
Потолок кабинета просел, потом вернулся на свое место… Мы с Мариной были давними знакомыми, а потому я не боялся быть с нею откровенным.
- Марина, передайте шефу мои извинения. И объясните, что мы тут серьезные господа и никакого отношения к выходке этой молодой особы не имеет. А мы меры примем! И самые жестокие!
- Не надо никаких наказаний! Пожалуйста, - всполошилась девушка. – Просто поговорите с ней, чтоб голову на плечах имела…
Я вздохнул.
- Марина… Мы разберемся…
Проводив ее, я распорядился собрать всех у меня.
Народ собрался в течение нескольких минут. Все настороженно ждали, что я сообщу в очередной раз. Я оглядел я собравшихся.
– Снова ЧП у нас… Светлана, объясните, пожалуйста, нам, почему вчера пришли на презентацию с мужем?
Не ожидавшая такого оборота переводчица, удивленно пожала плечами.
- А что тут такого? В рабочее время на рабочем месте я без мужа. А это банкет был… Почему я и туда должна идти одна?! Мы всегда на такие мероприятия ходим вместе…
- Встаньте, когда с Вами говорят! – остановил я ее.
Собравшиеся переглянулись. Светлана встала и с вызовом посмотрела на меня.
Я выдержал паузу.
- Продолжайте…
Она обиженно пожала плечами.
- Я все сказала…
- Тогда я скажу. И не столько для Вас, сколько для остальных, чтобы учились на ваших ошибках… Во-первых, - презентация фирмы - не банкет... Это первая ваша ошибка... Во-вторых, - пригласительный билет был на две персоны, а не три. И Вы должны были подумать о том, что, явившись с мужем, ставите нашу фирму в смешное положение. Не удивлюсь, если в офисе «Амоко» обратили на это внимание. Это вторая ваша ошибка… В-третьих, - придя туда с ним, Вы лишили меня возможности знакомиться и вести переговоры с иностранцами, которые нам нужны как клиенты... Это третья ваша ошибка…
- Почему?! Я готова была помогать Вам! Но Вы обиделись, я же видела, и перестали обращать на меня внимание!
Я посмотрел на нее: она не понимала, о чем шла речь…
- Четвертая ваша ошибка в том, что не я должен был там обращать внимание на Вас, а Вы должны были быть при мне... И последнее… Почему Вы вчера неоднократно подходили к Представителю «Амоко» без меня?!
Она замешкалась.
- Ну, просто… поговорить…
- О чем?
Народ зашевелился…
- Ну… - она не могла понять, что ответить.
- Так о чем, Света? – повторил вопрос я.
Она раздраженно пожала плечами.
- Спросила, как ему Сахалин, как Россия?
- А еще? – настойчиво загонял я ее в угол.
- Поговорили об Америке…
- Вы там были? – удивленно посмотрел на нее я.
- Нет…
- А что тогда Вы могли рассказать ему о ней? Американцу?
- Да ничего! Просто поговорили об американских писателях, которых я читала… Об американском кино…
- Ааа… - изобразил понимание я. – Презентация одной из крупнейших в мире нефтяных фирм была организована как раз для того, чтобы ее представитель обсуждал с Вами американское кино?!
Сразу несколько сидевших прыснули, а смешливая Юлька Фридман вообще зашлась тихим смехом, прикрыв рот рукой…
- Ну, а еще о чем Вы говорили с ним? – поинтересовался я.
Светлана смотрела на меня уже с нескрываемой неприязнью. Ответил таким же взглядом ей и я.
- Светлана, а как Вы могли – переводчик приглашенного на это мероприятие руководителя – не просто раз за разом отвлекать главу презентуемой фирмы от запланированных им дел, а еще и навязывать ему себя?!
- То есть? – испуганно подала голос она.
- Вы просились к ним на работу? – проговорил я.
Светлана отвела от меня взгляд.
- Повторяю вопрос… Вы просились к нему на работу? .
- Да… - резко провернулась ко мне она. - А что тут такого?!
Все сидевшие за столом переговоров юристы как по команде подняли головы.
- Анатолий Тимофеевич, что за чушь?! Так и было?! – подала голос одна из ведущих юристов фирмы Татьяна Бабакова.
Я остановил ее жестом.
- Светлана! Вы понимаете, что дальше работать у нас не можете?
Мы посмотрели друг на друга.
- Это Ваш последний рабочий день здесь. Мы Вам его оплатим. А потому прошу сейчас же покинуть офис и больше в него не возвращаться!
Все – кроме Лизаветы - удивленно посмотрели на меня. Лиза же смотрела на меня восторженными глазами: она была счастлива…
Светлана резко отодвинула стоявший перед нею стул и вышла из кабинета…
Распустив людей, я пригласил к себе своего помощника Алексея Якомаскина.
- Леша. Подготовь письмо в «Амоко», что Светлана у нас больше не работает и не вправе представлять нашу фирму в контактах с другими организациями.
- Зачем? – удивился он.
- А это покажет им, что мы - серьезная фирма. И раз сообщаем, что домогавшийся их работник уволен, значит – было за что. Как я могу еще дать им сигнал, что мы не шарашка?!
Он улыбнулся.
- Хотите мое мнение?
Я кивнул.
- Все правильно… Но держитесь за Лизу… Хоть она и простой училкой английского была, и язык не очень знает, зато не продаст… А английский… - он улыбнулся, - Да поймут ее иностранцы все равно… Куда им деваться! Им Сахалин нужен, а не переводчики…
___
* СП - совместное предприятие
** ЧП – чрезвычайное происшествие
*** В настоящее время компания «Amoco» (American Oil Company) слилась с компанией «BP» (British Petroleum) в третью по величине нефтяную компанию мира «BP Amoco»