По утрам на моем балконе
Тлеет девичий виноград.
Мы гуляли, ко мне в поклоне
Подошел одичавший сад.
В темноте под окнами
Тетки выгуливают монстров.
С высоты самолетного лёта
Мы – как маленький остров,
Островки разделенных мыслей.
А луна отъедает числа,
Две недели толстеет,
Потом на диету садится…
Не жалеет, не лжет, не спится,
По осени считает синиц и, качая головой:
«М-дяяя, не много наловила».
И вдруг, представляешь, вижу – летят над Москвой,
Ничтоже сумняшеся, клином большие птицы!
Я слышу крики – протяжные, гулкие,
от которых сердце перестает биться…
Не взлетает, а только рвется, рвется,
и кажется, совсем уже тонко в некоторых местах.
Например, страх
стал просвечивать через простыни грязных снов,
через толстые шторы дня…
Да, слушай же ты меня!
Ешь эти горсти холодных и пресных слов,
Отвечай, не отводя глаз,
не переводя фраз
на эзопов язык примеров из чьей-то жизни.
Валят, идут, бредут по моей Отчизне
толпы поверженных, пленных, мертвых,
голодных, пестрых,
в мундирах исчезнувших цивилизаций.
Платформы станций
крошатся при приближении их составов.
но здесь еще тихо,
мы – маленький дикий остров
(камни, вереск, трава и морские птицы).