Нету сил у церквей верить божьим словам,
Нету сил у людей, нету слов.
Солнце било лучами по их головам
И сбивало кресты с куполов.
Кому крестик на шею, кому на спину горб.
А кому-то мишенью, а кому-то в укор.
Мне ж раскинула руки, затянулась петля,
Иисусовы муки под ногами стеля.
Где тот друг, кто гвоздями мне в руки в ответ
Все сомненья мои разрешит?
Я хотел нагадать себе тысячи лет
По кровавым ладоням души.
Каждый друг – по кресту, каждый враг – по венцу.
Три креста на версту, да венцы не к лицу.
Каждый нимб, как петля тем, кто шёл за тобой,
А иначе нельзя, пой анафему, пой.
Впереди век Иуды с крестом на груди,
Кто-то шепчет внутри: догони, обойди.
Сотни тысяч Иуд у меня впереди
И лишь десятки Христов позади.
Что друзья? Их молитвы и тешат, и злят.
Это смерть, но ещё не конец.
Но зачем мне нужна вот такая земля,
Где Иуду вели под венец?
Кому крестик на шею, кому на спину горб.
А кому-то мишенью, а кому-то в укор.
Нет, не правда, таких не бывает концов,
Любит нянчить земля лишь одних подлецов.
А когда посбивали кресты с куполов,
Церкви пали в молитве без слов.
И лежат до сих пор сотни тысяч крестов
Под ногами слепых дураков.
Дай мне крестик на шею, дай мне на спину горб.
Ляг под грудью мишенью и проклятьем в упор.
Распиши многоточье калёным гвоздём,
Чтоб когда-нибудь ночью я проснулся Христом.