Медея, молчание судорожно твоё
И крик твой, что кровь, оказавшаяся на воле.
Я в хоре. Едва ли ты помнишь лицо моё,
А, может, запомнишь в минуту острейшей боли.
Но косы твои по-варварски вьют клубок
Змей, пожирающих собственный хвост. Опомнись!
Если ещё существует какой-то бог,
То только на сцене. И он надрывает голос.
Ребёнок разверзнутым горлом кровит твою
Грудь, смывая ясоновы поцелуи.
Мне не обнять тебя - я уже пою;
Если мифы не врут, как люди, напропалую,
Значит, всё уже бесполезно, поплачем всласть!
О Медея, скажи мне, кто я, скажи мне, где я,
Дай мне имя, Медея, не дай в забытье упасть...
Рушатся стены. Я плачу с тобой, Медея.
Нет, мы ничего не знаем, мы эхо той,
Чьи косы белы от известковой пыли.
Для нас ничего не продолжено. Значит, стой.
Но фантомные боли
дрожат за спиной,
как крылья.