***
Тогда в Севилье –
ты помнишь это? –
Жила гитара в беседке темной,
обвитой хмелем.
Ночною тьмою
сокрыты пальцы,
из-под которых –
Как звон канцоны,
тогда, в Севилье.
И тень мантильи
в листве узорной…
С тобой мы были
в ночной Севилье…
И – вздох глубокий
из чащи хмеля,
Ступеньки вверх,
в темноту беседки,
Стена шершавая
под ладонью
Тогда, в Севилье…
***
В небе облачном и хмуром над Уралом
Дрожит все так же тетива Кассиопеи,
Как и в ту ночь, когда мы дерзко выбирали
Себе те звезды и негромко пели
Над потаённым ласковым огнем свечи,
Чей свет неровный в круг нас заключал,
А добрый древний Херсонес внимал
Тем песням, замерев в ночи.
***
Мы в лабиринте дней так горестно плутаем,
Сбивая каблуки, бросаясь напрямик…
Морщиня лоб, упрямо вычисляем,
Когда нам ждать освобожденья миг.
И мы уверены (а может, только мнится),
Что в круговерти зорь, ночей беззвездных
Удастся все же нам остановиться
В одном из коридоров тех морозных,
Где стены дня над головой сойдутся,
Где мимо не пройдешь, плеча не потревожив.
И взгляды, словно в сети, попадутся
В ответный взгляд, к ногам оружье сложив.
***
Я каждый день тяну
На собственных плечах,
Как лямку бурлаки
В обугленных песках.
Рубахи ткань трещит…
Нет – кожа порвалась.
Болит, болит, болит.
Ни сбросить, ни упасть.
***
Все – шелуха,
Все, все – непрочность,
Дань временности бытия.
Лишь ты – мой сын,
Та суть, то вечное,
Чем ценится и жизнь моя.
***
Вечерами зимними,
Уложив сынишку,
Выключаю лампу,
Закрываю книжку.
Темнотой объята,
Я сижу одна
И смотрю в аквариум
Моего окна.
Золотыми рыбками
Блещут фонари,
И антенна гибкая над крышами парит.
На планете спящей
Вдаль лечу одна
В синей декорации
Своего окна.
***
Стрелка движется,
Вечер близится,
Приходит время переодевания.
Длинное-длинное,
Тоскою подшитое,
Надела я платье ожидания.
В зеркало глянула,
Локон поправила,
Сняла с руки браслет отчаяния…
Но только – напрасно.
Снимаю платье.
Глаза закрыла ночь опечаленная.
***
Мне бы плечи руками обнять.
Мне бы спрятать в ладони лицо.
Но приходится прямо стоять.
Но приходится быть молодцом.
Песня
Уплывает перрон
да в другую сторону.
Мои пальцы ложатся
на другую струну.
Мои пальцы ложатся,
мои пальцы дрожат…
На перроне том ты
от меня уезжаешь.
Привези мне цветочек аленький.
Огонечек такой маленький.
Привези мне цветок крошечный.
Не забудь моей просьбы, хороший мой.
Я на птице стальной,
да как на коне.
В синем небе как будто бы
радостно мне.
Вижу летного поля
зеленый квадрат.
Там внизу остается
виноватый твой взгляд.
Не привез ты цветок мне аленький,
Огонечек такой маленький.
Не привез ты цветок мне крошечный.
Ты забыл обо мне, хороший мой.
Я стою на обочине
чьих-то дорог.
Я стою в ожидании
чьих-то тревог.
Размыкаются пальцы,
разлучая сердца,
Только губы им вслед
посылают гонца:
Привези мне цветочек аленький,
Огонечек такой маленький.
Привези мне цветок крошечный…
Лучше сам приезжай, хороший мой.
***
Я вяжу тебе синий шарф.
Ты спроси, где взяла я цвет –
у вечернего ль неба в окне
или моря у стен Херсонеса?
Хочешь правду узнать –
загляни под ресницы мои.
Я вяжу тебе мягкий шарф.
Из чего – угадать попытайся:
из осенней листвы ль под ногами,
может – пыли на древней дороге?
Хочешь правду узнать –
дай коснуться губами щеки.
Я вяжу тебе теплый шарф.
От чего будет в холод спасенье –
от нагретых ли солнцем камней,
от земли под осенним ковром?
Хочешь правду узнать –
мои пальцы сожми в своих.
Ожидание
Замерзала слеза на ресницах,
Коченели пальцы в рукавицах.
Пар клубился у губ чуть теплых…
А почтовый ящик мой был пуст.
В стылом городе я бродила.
В стылом городе все мне не мило.
На лету замерзала синица…
А почтовый ящик мой был пуст.
Из теплого города в теплом конверте
Пришли мне, пожалуйста, теплый ветер.
Пальцы мои тот конверт согреет,
Даже если он будет пуст.
***
Зябко куталась в старую шаль,
Забиралась с ногами в кресло.
Говорила: «Мне очень жаль,
Что выходит все так невесело».
Поправляла рукою прядь
Вечным жестом женского племени.
Говорила: «Вам не понять…
Необратимость течения времени…»
Подходила легко к окну.
По пути уронила шаль.
«Вы меня оставляли одну.
Понимаете… Очень жаль…»
***
Память – злая моя шутница….
Прохожу по улицам нынешним
И ищу позабытые лица
Позабывших меня, покинувших.
***
Ты уплыл от меня за трамвайным окном,
Ты, со мной разлученный годами.
И прозрачным оконным стеклом
Они встали сейчас между нами.
Так сливались трамвай и судьба,
Увозя от того, кто мне снится…
Только холод стекла у горячего лба
И бессилие слез на ресницах.
***
От ушедшей любви в душе –
– нежности точка.
От забытой песни след –
– краткая строчка.
Нарисовала мечту в альбом –
– вырван листочек.
Не получается жизнь целиком –
– все по кусочкам.
***
Мчится вечный экспресс ночной
сквозь вечные струи дождя.
Ты со мной, ты со мной, ты со мной…
Навсегда, навсегда, навсегда…
Свои слезы мешаю с дождем
на блестящем ночном шоссе.
Сколько лет мы так мчимся вдвоем?
Сколько лет? Уже целых шесть.
Ты со мной – навсегда, навсегда…
Эта ночь, что промокла насквозь,
нас навеки связала тогда,
навсегда развела нас врозь.
***
Отдохни в тени моей тоски.
В реке моей печали искупайся.
И грустный ветер взгляда моего
тебя коснется.
И ты, в неведеньи своем,
вдруг ужаснешься,
Какая между нами даль и мука.
***
Я увидела –
дом на краю земли,
На краю пустыря и леса,
Словно айсберг,
высоко над всеми
Уплывал от меня к облакам.
Он хранил среди множества окон
То одно, что повернуто внутрь.
Дом его от меня
укрывал и прятал,
И с улыбкой надменной
мерцали мне окна другие.
А в ночах он так близко от звезд…
У огромного неба в ладонях
От меня затаился огонь
в том окне,
Притворяясь всего лишь звездою.
***
Нахлынула спасительная немота,
И все слова как будто бы увязли
В клубке переплетенных слов и мыслей,
Спрессованных не-чаянным смятеньем.
Остановилась внутренняя повесть
О чем-то, что не состоялось,
Об опыте горений и уходов,
Оборванных сетей и узах обещаний.
И приняла я немоту как знак,
Как неизбежность самопробужденья.
И отдала права я голосу души,
Отняв их у сомненья и привычки.
***
Я – маленькая водомерка,
Скользящая по глади огромной воды
И принимающая след от своих лапок
За движение Мира.
***
Когда из-под ног уходит почва,
Важно понять – летишь или висишь,
Веревка так сильно сдавила – не охнуть,
Иль дух захватило при взгляде вниз?
Меняется все со скоростью жизни.
А скорость имеет такой диапазон –
От полного стопора чувств и мыслей
До поезда, мчащегося под уклон.
От растворения в животной радости,
В уюте, комфорте и неге ласки –
До обретенья свободы и праздности
Для сочинения собственной сказки.
***
Я – волна. Я – мелодия, танец.
Я – линия, дерево, крик.
Я – звон пузырьков в стакане.
Я – Вечность. И я же – миг.
Я – взгляд. И озноб тревоги.
Звук, напоенный тоской.
Я камнем лежу у дороги,
Вокруг поднимаюсь травой.
Я прорастаю корнями.
Я кроной ветвлюсь в небеса.
Я в центре и я же – с краю.
Всюду. Сейчас. И всегда…
***
Я в Храме музыки –
вхожу незваной гостьей.
Позволено мне лишь блуждать, немея
Перед великолепием и щедростью,
С которой она развертывает
для меня пространство….
Для меня?
Нет, без меня, без моего участия,
Сама в себе, сама с собой
Возводит стены, башни,
вяжет затейливый узор колонн,
Стеклянных пузырьков,
Как пойманная, гроздь
Из нот впечатана в полы и стены.
Струенье, перезвон, извивы –
все дышит и живет вокруг меня
С каким-то непонятным
внутри себя законом.
Мне – не понятным. Ей самой
не нужно понимать.
И все эти слова –
бессмысленны, бессильны,
Банальные, ненужные слова.
Я умолкаю.
И ухожу туда – внутрь, в глубь ее.
Пустое сердце раскрывая
и ум очистив от логического сора.
***
Мой личный счет закрыт.
Проценты сняты.
Уплачены долги,
Из прошлого изъяты.
Я возвращаюсь в Дом,
где дружно обитают
один веселый гном
и девочка босая,
еще звезда, цветок
и умная овчарка.
Вокруг – морской песок,
где важно ходят чайки.
Волна шуршит, дельфин
над ней парит дугою…
Сюда приходят сны
и многое другое,
что я могу впустить
и растворить в покое,
развеяв над песком,
что золота желтее…
И больше ни о чем
я здесь не пожалею.