По пути к гранитному Историческому Музею я нашел живые цветы в искусной оплетке с бархатным вытянутым во всю длину стебля "парусом", украшенным мелким жемчугом. Цветы увяли, лепестки осыпались в прозрачном темном воздухе, поэтому я вовсе выкинул их, оставив только аксессуар. У музея, под темным каменным столбом сидел привратник - забавное существо, похожее на рыжую собаку в лоскутном наряде, рядом с ним сидела собака меньшего размера и без одежды. Собственно, я думал, что это две собаки, и был несколько удивлен, когда песик (а это был, судя по голосу, он), произнес чрезвычайно вежливо: "Добро пожаловать в наш музей, незнакомец..." Я наклонился, чтобы рассмотреть его мордочку с выпуклым лбом, на что он заметил: "Вы видите, я не прошу милостыню", и показал сиреневатые лапки с черными короткими коготками. Тем не менее он бережно принял в подарок причудливый аксессуар, носить с собой дальше который я не видел никакого смысла.
Музей был спланирован в общих чертах таким образом, что каждая зала граничила с тремя, четырьмя или пятью соседними. В одной зале была представлена обстановка клуба неких денди с черными лакированными столами, шахматами и маленькими рюмками. Сами представители сего течения находились тут же, наглядно демонстрируя образ своего поведения в час умиротворения. Было тут и несколько барышень, одна из которых после долетевшего из компании ироничного высказывания по поводу того, что я ей приглянулся, действительно стала сопровождать меня.Так, мы вместе зашли в зал, где были представлены до блеска начищенные, украшенные кольцами и орнаментами пушки. Они торчали на высоте около трех метров их стен на небольшом (см. 50) расстоянии одна от другой, под наклоном около 15 градусов, так, что были видны из аккуратные жерла с плотной темнотой. Барышня в розовом похвалила художественное решение экспозиции, с чем я согласился. Но вот, после следующего поворота она от меня отстала, словно дальше ей было нельзя. Действительно, возможно диапазон ее свободного перемещения около клуба денди был ограничен несколькими залами.
Осмотрев еще несколько занятных интерьеров, я вошел в небольшую по площади комнату, вдоль трех стен которой расположились на низких кроватях и, кажется, паре кресел люди особой наружности. Да, вдоль стены стояли кровати, а по бокам, у других стен - низкие кресла. Сначала я обратил внимание на чрезвычайно высокого человека в кресле, его руки напоминали длинные, однако же слишком бугристые, с тонкой дрябловатой кожей, ноги. Я пришел к продолжению разговора, тихого сетования. Человек, что сидел на кресле справа, кротко сокрушался о постороннем восприятии своего облика, используя в качестве образного описания слово "гора". И вот, я слышал, как от одного к другому, в порядке разнообразном, но внутренне органичном, естественном перелетают печальные фразы. Так, бывает, беседуют о чем-то очень уставшие мужики. Подойдя к высокому, я спросил его по поводу одного акцента, что меня заинтересовал в их общении - искусственно ли оно, имеет ли определенный сценарий. Встав, он с готовностью, польщенный вниманием откровенно стал уверять, что каждый из них говорит совершенно свободно, и нет никакого строгого сценария. Ко мне подошли и другие. Конечно, я видел их особенности, слишком высокий, но не настолько уж и невероятный рост, у одного был лоб величиною в полтора локтя, у другого плотное тело, поросшее наростами, но особенности эти не внушали ни опаски ни брезгливости в той мере, на которую, быть может, была рассчитана эта комната. В частности, про этот момент мы немного поговорили, после чего я понял, что начинаю просыпаться и уже вижу вместо Исторического Музея квартиру няндомского деда, слышу разговор, в кухне ныне покойный отец и его приятели демонстрировали, как нужно правильно показывать мускулы. Это показалось мне странным занятием, тем более что в демонстрации напряженных телес участвовал и отец, не блиставший особыми данными. Тем не менее, решив, что мне неважно, что они вздумали заниматься такой явной ересью, я встал и прошел в курительную комнату, где из-под дивана на меня тут же уставились две головы во взьерошенных пепельных волосах и с небритыми щеками. Не беспокойтесь, головы, - иронизировал я, мне тут только найти свои боты (не собирался же я, в самом деле их пинать, хоть признаюсь, подобная идея и промелькнула у меня в голове). Видимо, я желал выйти во двор, посмотреть, что там. Скорее всего, там было лето.