Sub specie aeternitatis `
`С точки зрения вечности (лат.)
I
"Что такое вселенная?" -
Спросил однажды я себя -
Это тьма огромная
Без края и конца.
Окунёшься в эту тьму
И летишь до звёзд
И кричишь планете: "Тпру!
Ну куда ты прёшь?"
Отвечает мне планета:
"Я бы рада постоять,
Но тогда зимы и лета
Не увидеть вам опять."
К чёрту лето, к чёрту весну -
Хочу, чтоб радость одна звенела,
Ох этот Коперник, пришла же ему
В голову такая идея.
Теперь всё ясно, как на горе,
Ему повезло - он умер,
А не сгорел на ярком костре,
Как бедный Джордано Бруно,
Бруно сгорел, а пепел нет -
Осел на годах, столетьях,
Остался в веках костра его свет
И жизнь, как дыхание третье.
Мир преспокойно на месте жил -
Куда спешить, к чему волненья,
И вдруг полетел, завертелся мир,
Как бык на корриде после раненья.
Гиганты крутили землю вперёд
Быстрее, сильнее, круче,
Срывались в пространство, другие потом
Крутили её ещё лучше.
Она разгонялась и остановить
Её не могли ни костры, ни плахи,
Ни крики монахов, ни "отрекись",
Ни райские кущи, почёт и злато.
Всегда находился кто-то один,
Голодный, нищий, но гениальный,
Умом выкорчёвывал знания пни,
Чтобы яснее видны были дали.
И он оставлял большие свои
Мазки на картине жизни,
А праздный прохожий в новые дни
Взглянув на них вдруг воскликнет:
"Вот это да, вот это мазок.
Эк эт его распёрло.
Не-е-е, я так бы не смог.
А может быть, смог - попробовать?"
А может и надо, чтоб каждый хотел
Сделать своё великое.
Пусть и не выходит, но чтобы потел
Лоб, как у сэра Линкольна.
Искать, находить, ошибаться, не знать,
Быть первым среди неудачников,
Плевать на все лавры, что вешает знать
На головы случая дачникам.
Сезоны проходят, всё вянет, в слезах
Утонут надежды и слава.
Журавль в небо вырвался, даже в руках
Синицы простой не осталось.
И надо опять начинать всё с нуля,
С нуля, с ничего, и разве не страшно,
Что сил и терпенья не хватит вам для
Повторного взлёта на гребень счастья.
Но счастье - что это? - птица, химера?
Из рук упустишь - потом не поймаешь.
Добудешь счастье, ну. с рук, к примеру,
А есть ли оно - ты и сам не знаешь.
Всё ищешь что-то далёко-синее,
Голубоватое, в розовой дымке.
А надо бы лучше яркое, сильное,
С большими чёрными дырами.
Пусть через дыры видны столетья,
Но заглянуть в них не каждый сможет,
И счастье, когда на миллион километров
Ты видишь в них: кто-то строит рожицы.
Смеётся над нами, людьми, человечеством,
Над нашим бессильем перед пространством,
Над нашим бессильем и перед вечностью,
Над нашим невежеством, нашим незнаньем.
Но есть и другое, спокойное, тихое,
Течёт оно безбурно и гладко.
Не звёзды, а лучше костюмчик джинсовый,
Не дыры, а юбка из плащ-палатки.
Квартира, машина, почёт мещанства,
Угар ресторанный, разгул и "АББА".
Скажите, разве это не счастье?
И что, скажите, ещё вам надо?
Но люди потом всё-таки вспомнят
И скажут: "Они были как Боги."
Про тех, кто смотрит сейчас на звёзды,
А не про тех, кто смотрит под ноги.