Стоит Машук, нахмурившись угрюмо,
В задумчивости дикая гора.
С волненьем я прислушиваюсь к шуму,
Что навевают буйные ветра,
Я словно слышу в этом шуме леса,
Как будто там, где зеленеет ель,
Стучат копыта верного Черкеса,
Везущего поэта на дуэль.
Вот здесь горячий конь остановился,
Уздечки сталь покусывая зло,
Тревожно на хозяина косился,
Поспешно покидавшего седло.
Заметно суетились секунданты,
Дистанцию отмерив впопыхах,
И стали за барьеры дуэлянты
Лицом к лицу в пятнадцати шагах.
Глядел Мартынов дико исподлобья,
Налившись злобы краскою густой,
Поэт смотрел открыто и беззлобно,
Считая ссору тупой и пустой .
Но вот команда подана сходиться.
Пошёл Мартынов, целясь, на подъём,
И кто-то В нетерпенье рассердился:
— Стреляйте, или мы вас разведём!
И Лермонтов, на том же месте стоя,
Свой разряжает в воздух пистолет,
Но был Мартынов иначе настроен,
И рухнул, как подкошенный, поэт.
Гроза в небесном гневе разразилась,
И хлынул ливень, как потоки слёз,
— Прощай навек, немытая Россия ... —
Поэт ещё, быть может, произнёс.
Застыл Машук, нахмурившись угрюмо,
В задумчивости дикая гора.
С волненьем я прислушиваюсь к шуму.
Что навевают буйные ветра.