Морозный солнечный февраль -
Конец зимы, начало марта.
И я, взглянув безмолвно вдаль,
Узнаю все, что будет завтра:
Обветший трехэтажный дом
У спящей ивы приютится,
Открою старенький альбом –
Увижу радостные лица.
Вернется вся былая прыть,
Я сяду в кресло на досуге,
И запишу, чтоб не забыть,
По паре строк о каждом друге.
___________________
В толпе, живущей мятежом,
Известен ты, как заводила,
Что словом режет, как ножом,
И в чьих ударах правды сила.
Мне доводилось выносить
Противный вкус твоих затрещин,
Но как героя падших женщин,
Рискну тебя я попросить:
Не забывай, что ты поэт,
Каких на свете нынче мало.
Изящный женский силуэт,
Увидишь в радуге, бывало.
Бывало, деньги все пропьешь,
Но не пропьешь любовь к природе,
Твоя душа всегда в народе,
Ее огонь ты не зальешь.
___________________
Ты был шутник и балагур
С поросшим Русью, грубым сердцем;
Славянский гений-самодур,
Внезапно ставший кротким немцем.
Авось и красный эскадрон
Ты променял на "хайль" и вермахт,
И на мечту – писать, как Герхарт*,
О родине “Великий сон”*.
Не мне решать, не мне судить –
На небе облака иль тучи.
Могу лишь слово попросить
И мнение свое озвучить:
Признаться, я был удивлен,
Столь неожиданной развязкой,
Еще вчера, как детской сказкой,
Ты был Россией восхищен…
Забыл в арийской суете,
Как мы, пропитанные болью,
Мечтали, сидя в темноте,
Отдаться русскому приволью.
А ведь мечтал не меньше нас,
Кричал “люблю!” и “не забуду!”
Мечту, как легкую простуду,
Ты позабыл в неровный час.
___________________
Для нас всегда ты был шутом,
Который жить не мог без вишни.
Читал, одевшийся попом,
Похабные молитвы Кришне.
Есть вишни и смешить людей –
Вот два твоих житейских кредо,
Король нелепости и бреда,
Слуга зажиточных червей.
“Наплюй на все, стань выше их! –
Я говорил, с тобой прощаясь, -
Молитву знай от сих до сих,
Молись, молись, не запинаясь!”
Уж год, как попрощались мы…
И шепчет мне во сне Всевышний:
“А наш с тобой любитель вишни,
Уж целый год поет псалмы…”
Но, пробудившись, весь поту,
С застывшим на лице испугом,
Понять совсем невмоготу,
Что приключилось с давним другом.
Но слышу песнь степной дрофы,
В которой искренние строки,
Что создал где-то на Востоке,
Герой моей второй строфы:
“Откройте дверь в вишневый сад,
Где вишни – это ваши страхи.
Сорвать и съесть их будет рад,
Мой друг, подстриженный в монахи!”
Прошел всего какой-то год,
Как странно мир переменился…
Ты раньше Господа стыдился,
Теперь – ты отзвук его нот.
___________________
Но, преклоняясь лишь судьбе,
И, презирая лишь случайность,
Я допишу, как несуразность,
Четыре строчки о себе:
И пусть я покровитель лжи,
Давно прослывший балаболом,
Но жизнь умею лишь глаголом
Ловить над пропастью во ржи.