Часть первая.
В лесу далеком и глухом,
Где редко люди появлялись,
Сатиры в фей всегда влюблялись,
Пытаясь песней и стихом
Привлечь вниманье фей небесных.
Но никогда блаженств телесных
Они от фей не получали.
Те просто их не замечали.
Рожденный Фавн был исключеньем,
Предсказанным самой судьбой.
Сатир, красивый от рожденья,
Стал другом феи молодой.
Они повсюду были вместе,
Ведь он считал ее невестой,
Плескались в озере глубоком,
Но фея о таком далеком
Не думала всерьез и Фавну
Ни разу говорить о главном
Не позволяла. Будто знала
О предначертанном себе.
И Фавн терпел ее капризы,
Когда она, его унизив,
Бросала взгляды на других,
Таких же точно молодых.
Но время шло неумолимо
И дни, в года слагаясь, мимо
Летели. Ветры тихо пели,
Качая кронами дерев.
Сатир приличия презрев,
К своей соседке молодой
Стал приходить ночной порой.
Он ждал ее, томимый страстью,
Мечтал об обоюдном счастье
С прекрасной феей.
Но, не смея
Порог ее переступить,
Не знал, как дальше будет жить...
Однажды, смелости набравшись,
И в дом ее, стремглав, ворвавшись,
Он фею зрит,
Что у зерцала в сиянье месяца сидит.
И краска заливает щеки
Богини нежной, молодой,
Ведь сзади к ней сатир влюбленный
Идет, качая головой.
И поцелуем обжигает
Ей плечи, груди, шею, лоб.
Она же, на него не глядя,
Не может взять все сие в толк.
Сказал тогда сатир богине,
Что нет секретов между ними:
"Стыдиться не пристало феям,
Ведь мы ж с тобой всего соседи
И я по-дружески к богине
Могу теперь ходить. Отныне
За ней украдкой наблюдать,
Как моется, идет как спать ...
Но лишь украдкою порой
Смотрю вечернею порой,
Как фея ест, как пьет, как вяжет
Свою волшебную кудель
И кто богине той покажет
Сатира бедного капель?
Он, молча, слезы льет и, глядя
На это чудо из чудес,
Богиню б целовал не глядя"...
Она ж ему: "Куда полез?
Смотреть смотри,
Но не пристало
Тебе касаться пьедестала".
О, бедный Фавн, сатир лесов,
Он за нее в огонь готов.
Но, вскинув руки, фея, молча,
К сатиру близко подошла,
Пощекотав его немножко,
В нирвану ночи отошла.
А он все ждал, надеясь, верил
В ее любовь, в свою мечту.
Но лес молчал и Фавн, робея,
Сорвался в леса темноту.
Бежал сквозь лес, ломая ветки,
Срывал с младых дерев кору,
Но сердце жег ответ соседки.
И вот, заметив двух старух,
Сатир решился их спросить,
Что делать и как дальше жить?
Он к ним бежит, хвостом махая,
Забыв, что, образ не меняя,
Лишь их сознания лишит.
Одумавшись, вновь в темноту спешит.
Накинув образ молодого,
И в человека обратясь,
К старухам Фавн подходит снова,
Так велика сатира страсть.
Любовью к фее воспален,
Душою всей страдает он.
"О, вы, блаженные старухи", -
Так начал он, - "я знаю, слухи
О лесе этом ходят в мире.
О юной фее, о сатире,
О том, что нет любви меж ними.
Любовь сатира не отнимет
Никто живущий на земле.
Сатир влюблен, а фея нет.
Но без любви сатир во мгле
Прожить не сможет.
Как же быть?
Как фее юной полюбить?"
Старухи молча обернулись,
Между собой переглянулись.
Смутил их Фавн, ведь речи эти
С ними не вел никто на свете.
Но подкупала простота,
Учтивость, смелость, красота.
"О, юный друг, про эту пару
Мы слышали. В лесу ж недаром
Повсюду носится молва.
От слухов этих голова
У нас давно уже кружится.
Помочь же ветреной влюбиться
Не трудно. Трудно потерять
Все то, что можно было взять
И то, что ты уже имеешь.
Влюблен, и, значит, пламенеешь".
Сатир примолк, на землю глядя,
Вращая пальцем кудрей пряди,
Промолвил: «Как же ей помочь?
Сатир страдает день и ночь…»
Тогда решили две старухи,
Ради любви, а не от скуки
Одну легенду рассказать,
Что в древней юности слыхали.
В те дни сердца их полыхали,
Любовью полнились глаза.
Но далеко ушла гроза
Былой любви, осталась память
И память бережно хранит
Легенд и сказок монолит.
«Любовь проснется в фее юной,
Когда глоток воды подлунной
Коснется губ ее. Тот час
Спадет завеса с ее глаз».
Услышав это, оживился
Сатир, простой ему открылся
Путь к сердцу девы молодой:
«А где, скажите, эту воду
Найти?
Я много был где, но природу
Воды подлунной я не знаю.
Какие к ней ведут пути?»
«В легенде, милый, говорится
О том, чтобы воды напиться
Придется внутрь горы войти,
Иначе воду не найти.
Полуденной гора зовется
И только свет луны коснется
Ее вершины, как гора
Раскроет тело, и нора
Сама собой внутри пробьется.
Лишь в полнолуние, поверь,
Тебе гора откроет дверь!
Не всех гора к себе пускает.
Влюбленных сильно, всей душой,
Тех, кто о счастии мечтает,
Она проводит в кладезь свой».
Фавн со старухами простился
И сразу в дальний путь пустился.
Вперед, к Полуденной горе,
Где счастье ждет его в норе.
Мелькают дни, проходят ночи,
Сатир в раздумьях о любви
Вперед стремится, что есть мочи,
Моля подругу: «Помоги
В своей любви мне укрепиться,
Чтоб дать тебе воды напиться
И вместе быть на много лет».
Не слышит он ее ответ,
Леса и горы разделяют.
Тяжелый путь, но твердо знает
Фавн цель свою,
Когда споют
На свадьбе звучные хора.
О, боги, вот уж и гора
Видна и месяц округлился.
Гора разверзлась, в тот же миг
Сатир в нее, стремглав, проник
И у источника напился
Сей чудодейственной воды.
И сразу расцвели сады
В его душе, запели птицы.
В обратный путь к своей девице,
Набрав воды, пустился он,
Любовным зельем поражен.
Опять мелькают дни и ночи,
Обратный путь всегда короче.
Сатир в родимые леса,
Сквозь буреломы и пороги,
Не тратя время на дороги,
Явив отваги чудеса,
Пришел и сразу к юной фее.
Увидев Фавна, враз на шее
Его младая оказалась
И в тот же миг ему призналась,
Что очень сильно соскучала,
Его не зря у пьедестала.
Ответил юный Фавн не сразу,
Смахнул предателя-слезу,
Не дав возможность дрогнуть глазу.
В родном, таинственном лесу
Он ощущал себя героем
От близости ее лица,
Его решимость до конца
Идти и стать изгоем,
Навек соединив сердца,
С минутой каждой укреплялась.
Осталась лишь такая малость –
Глоток воды. Но медлил он,
Слова старухи вспоминая,
В них скрытый смысл понимая.
Слова же, как хамелеон,
В его сознании менялись,
Но, неизменны оставались:
«Влюблен и, значит, пламенеешь!..
Теряешь, что уже имеешь».
О чем старухи говорили?
Как жаль, что не предупредили
И скрыли смысл своих речей.
А кто он, Фавн? Ведь он ничей
И что терять ему, свободу?
Пусть раньше воспевал он оду
Своей свободе удалой
И фее, вечно молодой.
Любовь дороже в мире стоит,
И отвергать ее не стоит,
Пусть даже собственной ценой.
Сатир к губам красивой феи
Сосуд с целительной водой
Поднес и вылил, пламенея
С невестой, девой молодой.
И в тот же миг преобразились
Их вечно юные тела,
Вода их силу забрала,
Любовь оставив. И влюбились
Навечно эти вот сердца
Любовью новой, без конца.
Ушла их сказочная сила,
Но жить с любимым до могилы
Не так уж плохо, если ты
Поверил в радужность мечты.
И звонкий смех красивых деток
Заполнил дом их у воды.
С дерев, кустов, с высоких веток
К ним в окна падали цветы.
И пусть короче век людской,
Чем разных жителей небесных,
Но жить без ласк и игр телесных...
Не надо им судьбы иной!
Часть вторая.
Дети.
Рассказ о фее и сатире,
О вечной юности, о мире,
В котором преданность жила,
Продолжить, видимо, пора!
Года, как птицы, пролетали,
И день за днем стремился прочь.
Сатира дети подрастали,
Взрослели феи сын и дочь.
Сын феи знанья в летних травах
Постиг и сердцем и умом.
С младенчества ему знаком
Секрет отваров, а в отравах
Он преуспел, и даже мать
В траволечении догнать
Его не может.
Только гложет
Ее сомнение одно:
Зачем умение дано?
Дочь Фавна, дивная Фолина,
Сидеть на месте не могла
И вечно в путь ее звала
Дорога, что бежала мимо.
Сатир красавицу Фолину
К охоте с детства приучил,
Капканы ставить научил
И по мишени бить из лука.
Но подрастала дочь, и скука
Толкала по тропе вперед.
Фолина уж не ест, не пьет,
О приключениях мечтая,
Как вешний лед от скуки тая.
Лишь выпал первый белый снег,
Она решилась на побег.
Все дальше от родного дома
Ведет охотницу тропа.
Уж окон свет давно пропал
И лес, где было все знакомо.
Но не пугает лес густой,
Безжизненный, почти пустой.
Кто с лесом жизнь свою связал –
Навек единым с лесом стал!
Змеею вглубь ползет тропа,
Фолина видит вдруг: толпа
Существ доселе незнакомых,
Больших, точней сказать огромных,
И бледный юноша средь них.
Ее невольно поразила
Его недюжинная сила,
Но нет числа его врагам.
И бедный юноша к ногам
Своих пленителей склонился.
В руках Фолины очутился
Оружьем грозным дивный лук,
Спасая от жестоких мук,
Смертельным градом разразился.
Враги, отпор не ожидая,
Увидев, как ряды их тают,
В бега пустились, навсегда
Оставив пленника в покое.
Не убежали только трое,
Оставшись прахом на века.
Фолина тут же устремилась
Вперед, над юношей склонилась
И воду в его губы льет.
Но юный друг, увы, не пьет.
В его младом кровавом теле
Душа держалась еле-еле.
Тогда, взвалив его на плечи,
Фолина бросилась бежать.
Ведь смерть ее не будет ждать,
и раны капли слез не лечат!
Лишь к вечеру очнулся он,
Смертельной схваткою сражен.
«Кто ты? – со стоном вопрошает. –
Чей добрый дух меня спасает?»
«Я, Фавна дочь, отца-сатира.
Я думала, ты будешь с миром
Покоиться, но ты живой
И мы спешим ко мне домой!»
«А я Фадир. Меня так звать…» -
И впал в беспамятство опять.
Еще быстрей в края родные
Спешит Фолина, раны злые
В надежде дома излечить,
Желая брату поручить
Заботу о младом сатире.
Ведь юноша в подлунном мире
В беспамятстве терял контроль,
Лесным сатиром становился,
Но в память возвращала боль.
Закат багряный заструился,
Когда Фолина подошла
К родному дому, где всегда
Ждут кров, одежда и еда.
Раскрылись двери и в проем
Льют яркий свет, блистая, свечи.
Родные за столом втроем
И мудрый Фавн глядит на плечи.
Дурные мысли гонит прочь.
«Я дома …» - вымолвила дочь.
Лишившись силы на пороге,
Отдав ее лесной дороге,
Фолина провалилась в сон,
Все объясненья на потом
Усталым взглядом оставляя,
И лишь об отдыхе мечтая.
Три долгих дня спала Фолина,
Выкрикивала чье-то имя,
Мечась в горячечном бреду,
Но фея с сыном всю беду
Лесным отваром излечили,
Как руны древние учили.
Тревожным был Фолины сон.
Виднелся юноша, как он
Один с врагами смертно бился,
Но сон заметно изменился,
Когда отвар волшебных трав
Коснулся девы, смерть поправ.
Сатир красивый снился ей,
Он с девушкой гулял своей
В зеленом солнечном лесу,
И было видно, как росу
Их ноги медленно сбивали.
Они смеялись, танцевали,
И в такте бились их сердца
Любовью пылкой, без конца.
Фолина в юноше узнала
Того, кого сама спасала,
Но спутницу его ни разу
Она не видела, но сразу
Ее приятные черты
Разбили девичьи мечты.
Так ярок сон и так красив,
Что солнце, блики испустив,
Лучами жаркими лечило.
Дочь феи, мама как учила,
Проснулась рано поутру
И тут же встала из постели.
Здоровый дух в прекрасном теле,
Хоть снова отправляйся в путь.
Но, отчего так ноет грудь
И сердце бьется еле-еле?
Тревожит душу смутный страх,
Как будто что-то потеряла,
Но памяти так надо мало
И вот уже в ее глазах
Воспоминанья замелькали:
Проносятся лесные дали, …
Она с сатиром на плечах…
«А где же спутник молодой?
Я принесла его домой,
Он был изранен, но струилась
В нем жизнь и воздухе носилось
Признанье Фавна: «Дочь моя,
Знакома ноша мне твоя!»
Всё память снова ей открыла:
И то, что есть, и то, что было.
Дни отдыха летят стрелой.
Сквозь ветра шум, сквозь Солнца блики,
Слова похожие на вскрики
Девица слышит: «Да, домой…»
Фолина тут же обернулась,
И взглядом девичьим наткнулась
На Фавна, что стоял в дверях.
Пред ним, коленопреклоненный,
В накидке Фавна на плечах
Был юноша ею спасенный.
Немой вопрос красноречивей
Бывает слов иных порой,
Заметив взгляд младой дивчины
Фавн отстранился, и рукой
К себе Фолину подзывает,
Промолвив: «Слушай, дочь моя,
Я расскажу о тех краях,
Где зла и горя не бывает».
«В лесу далеком и глухом …» -
И Фавн поведал деве юной
Историю Любви подлунной,
Родным сатиру языком.
«Ты знаешь, дочь, что я и фея
Любовь свою в горе нашли,
Хоть образ свой мы не спасли,
Но полюбили не жалея!
Теперь я с феей тут живу,
Но в сказочном, глухом лесу,
Живет мое, сатира, племя!
Как быстро пролетело время …
Твой юный друг из этих мест.
Его тоска по дому гложет.
Он в странствиях тебе поможет» -
Сказал Сатир и сделал жест,
Рисуя пальцем обереги.
Прощаясь с парою, на бреге
Стояли брат, отец и мать.
И вот уж юных не видать!
Фолина с братом расставаясь,
Всерьез подумала о том,
Что будет, если превращаясь,
Фадир забудет о былом?
Боясь последствий, упросила
Дать яда брата, хоть чуть-чуть,
Чтоб сила юного сатира
Смогла немного отдохнуть.
Не так давно случилось деве
Сатира видеть в страшном гневе,
Ей не хотелось бы опять
Фадира в злобе наблюдать.
Но время шло и дни мелькали,
Чужие приближая дали.
Фадир с Фолиною вдвоем,
В пути друг другу помогая,
Нередко даже голодая,
Путь продолжали день за днем.
Все реже образ человечий
В лесу друг юный применял.
Могучий торс, широки плечи –
Он силой девушку пленял.
Своей изысканною речью,
Заботой, юмором, умом
Он восхищал. Идя за дичью,
Сатир Фолине обещал
Быть милосердным и беречь
Ее, не дав себя вовлечь
В лесные ссоры.
Разговоры
Их длились долго по ночам
И искрой божьей по очам
Плясало пламя.
Как ветром трепетное знамя
Любовью полнилась душа,
Бежало время не спеша...
Фолине нравился сатир,
Она была любить готова,
Но помня сон свой, это слово
Не смела вслух произнести.
И с этой тяжкой сердцу ношей,
В глухих лесах, в метель и снег,
Шла, заметенная порошей,
Фолина, дева-человек.
Ей так любви его хотелось,
Его объятий, ласк и нег,
Что песнь сама собой запелась
И стало жарко, хоть и снег
Глубокий под ее ногами.
Фадир же рядом, как всегда.
И месяц, что за облаками
Манит неведомо куда.
Но с каждым шагом песня громче
Звучит в душе. Любовь поет!
Она забыться не дает.
С любовью сердце бьется звонче!
От песни деве стало легче.
Фолина знает, как ей быть.
Сатира юного любить
Всю жизнь готова. Теплый вечер
За плечи нежно обнимал
И вместе с парою шагал
Весне навстречу.
Уж сладкой речью
Ручей блистал,
Когда в места,
Фадиру юному родные,
Где дремлют времена иные,
Они усталые пришли.
И встречу теплую нашли.
Везде их радостно встречали,
Ни зла, ни горя, ни печали.
Любовь и счастие вокруг,
От дивных слов и этих рук,
Что нежной лаской привечали.
Но жители лесов едва ли
Могли избавить их от мук,
Что сердце деве разрывали.
В свиданиях мелькают дни,
В безумных поисках ответа,
За что им наказанье это.
В обратный путь зовут они.
В свиданий долгие минуты,
На сердце правды горькой путы
Фадир не может разорвать.
Готов он жизнь свою отдать за деву,
Но в обличьи феи,
А девушку любить не смеет,
Чтоб жизнь ее не изломать.
Расстаться – значит вырвать сердце,
Навек друг друга потерять,
Но и друг другом обладать
Нельзя. Судьба захлопнет счастья дверцу.
Не вынести им этих мук.
Принять смертельный яд из рук
Уже любовники готовы,
Чтоб сбросить всех препон оковы
И вместе рядом вечно быть,
Чтоб души воссоединить!
Последний шанс остался юным
Любовникам в лесу подлунном
Пред тем как яд любви испить.
Они решили расспросить
Одну из самых древних фей,
Поведав о Любви своей.
И, если дать совет не сможет,
То яд любовникам поможет!
Седая фея будто ждала
И вот она что им сказала:
«Легенда древняя пророчит,
Что дева феей юной к ночи
Стать сможет, если кровь прольет,
Того, кто рядом с ней идет!»
В глазах Фолины вспыхнул страх.
Присев с мольбою на губах:
«О, Боги! О, владыки мира,
Ужели только кровь Фадира
Мой облик может изменить?
Я без него не буду жить! –
Фолина, как в кровавой драке,
Кричит - Уж лучше смерть во мраке,
Чем кровь Фадира я пролью!
Фадир, ведь я тебя … люблю!»
Стремглав умчалась в лес Фолина,
Шепча сквозь плач сатира имя.
«Фадир, любимый мой Фадир,
Ты будешь жить, пусть рухнет мир,
Пусть я умру в озерной тьме,
Живи и помни обо мне!»
И в воды озера она
Упала, чтоб коснуться дна.
Но дна достичь не суждено...
Сатир, любовное вино
Испив по праву, вслед за ней,
Несется тысячей коней,
Зажав в ладонь ее отраву.
Желанье сильное Любить
Способно облик изменить!
Фадир с недышащей Фолиной
Поверхности воды достиг,
И изменился в тот же миг
Весь образ милой и родной
Для сердца, девы молодой.
Красивой феей расцвела
Фолина, не достигнув дна,
И в отражении своем,
Что предоставил водоем,
Она ту девушку узнала,
Которую во сне видала.
Любовь большого в жизни стоит
И отвергать ее не стоит!
Летят стремглав, мелькая, дни.
Все ждут родителей Фолины,
Ведь жители лесной долины
Не могут праздновать одни.
Гуляла свадьба день и ночь,
Фавн отдавал Фадиру дочь...
Сатир верховный, князь лесной,
Слегка трясущий головой,
Он молодых благословил
И тайным знаком оградил
От всяческих житейских бед,
С седою феей дав обет
Беречь младых от злого глаза...
Любовь была виной рассказа!
Часть третья. Заключительная.
Внук.
Любовь – вино и хмель порочный…
Одним дарует благодать,
Другим приказывает ждать
Свой день и час – момент урочный.
Она слепа, но это чувство
Несет и рай, и ад искусства.
Желание к себе влечет -
Яд страсти, что в крови течет.
В минуты ревности оно
Способно утянуть на дно,
Творя насилия и беды,
Легко пьянея от победы.
Так часто в жизни происходит:
Любовь с бедою рядом ходит.
Порой, испив любовь до дна,
Беда становится видна,
И за любовь двойную цену
Платить приходится.
На сцену нахально просится Беда.
От радости нет ни следа.
В усмешке зло изогнут рот.
Судьбы счастливый поворот
Становится зигзагом боли,
И возникает поневоле
Путь смерти, что ведет вперед.
Любовь, что фее и сатиру
Была подарена судьбой,
Не оставляла шанс иной
Им о себе поведать миру.
Они быть счастливы должны!
Но жертвы и любви нужны…
В далеких странствиях скитаясь,
Одной любовью лишь питаясь,
Фадир с Фолиною вдвоем
Душой страдали, день за днем!
Померкло счастье, что меж ними
На свадьбе было. Только имя
Сатира: Фавн, звучало в них,
И заставляло молодых
Идти вперед, судьбе навстречу...
Но, правды ради, я отмечу
Причину, что толкнула их
Скитаться в местностях иных…
«Гуляла свадьба день и ночь,
Фавн отдавал Фадиру дочь…»
Стрельбой из лука по мишеням,
Чтоб знать на ком Фадира женят,
Решили свадьбу завершить…
Достойна ль пара вместе жить?
Так было! Но судьбою злою,
Фавн окровавленный, стрелою
Пронзенный, замертво упал.
(Когда пронесся дикий шквал,
Стрела Фолины изменила
Полет свой звонкий, и пронзила
Отца. Чего никто не ждал.)
В тот вечер люд лесной рыдал …
Носились в воздухе проклятья.
Грозили смертью Фавна братья
Тому, кто злое учинил,
Кто Фавна доброго убил.
Сатир верховный, в руны глядя,
Рукой поправив кудрей пряди,
Сказал Фолине, что теперь
Для них закрыта будет дверь
В лесное счастье, но ненастья
Пройдут, как только лишь найдут
Они того, кто смертный ветер
Во зло сатиру сотворил…
Сатир верховный говорил,
А у Фолины все дрожало.
Себя виновницей считала
В убийстве славного отца,
Хоть верить в гибель до конца
Фолины сердце возражало…
Ушла с Фадиром в злую ночь,
Оплакивая Фавна, дочь…
В то время как Фадир с Фолиной
Месили в грязь песок и глину,
На родине ее отца
Все возвращения гонца
С противоядьем ожидали.
Хотя иллюзий не питали:
На наконечнике стрела
Сильнейший яд собой несла.
Как он попал туда, не знали,
Но к магу, за лесные дали,
Они отправили гонца.
Надеждам рухнуть не давая,
Лесной народ не мог забыть,
Что можно чудо сотворить,
Дань древним предкам отдавая!
Пытались магией лечить,
И смерти ход остановить!
Старался сын изобрести
Для тела чудный эликсир
Из трав полуденной долины,
Чтоб Фавн из смерти паутины
В глубокий сон смог перейти.
Осталось дочке лишь найти
Того, кто ветра злую силу
Использовал, чтоб слег в могилу
Славнейший Фавн, растратив пыл.
Причиной кто убийства был.
Пока сатир в глухой пещере
Ждал возвращенья молодых,
Они в местах совсем иных
Блуждали в горести и вере.
Фолине трудно путь давался…
Случилось так, что зарождался
В ней дивный плод, и, созревая,
Он день за днем, ее толкая,
Стремился к свету.
Без ответа вопрос о гибели отца
На сердце камнем оставался.
Фадир уже не сомневался:
Малыш началом был конца
Их путешествия лесного,
Когда начнется жизнь по новой…
Тропа влюбленных завела
В леса далекие, пустые.
Ветвей сплетения густые
Одежду рвали, и тела
С трудом их плен одолевали.
Лесные сумрачные дали
Несли в себе волшебный сон.
Но отдых не дарует он,
И даст спокойствие едва ли.
Найти хотелось что-нибудь,
Чтоб дать немного отдохнуть
Телам, измученным тропою.
От непогод, где ветры воют,
Спасти мог даже дряхлый сруб,
Пусть будет неказист собою,
Но крышу даст над головою.
Фадир с Фолиною в печали
Достигли вдруг конца тропы,
Где камня черного столбы,
Как изваяния стояли.
Сквозь заросли ночной травы
Далекий отблеск синевы
К себе манил, и стали редки
Стволы темнеющих дерев.
Фадир, опасности презрев,
Рванулся, раздвигая ветки,
Все ради той, кого любил.
Кому обязан жизнью был.
Покрытый мхом, заросший, древний
Пред ними оказался сруб
Из бревен вековых. Был груб
И тверд, как темный кремний.
Но это все-таки был дом,
Хотелось в нем забыться сном…
Открыты настежь в доме двери.
Вокруг невиданные звери
Резьбой по дереву вились.
Казалось, будто заждались
Здесь молодых.
Ведь к ним навстречу
Старик с изысканною речью,
Раскрыв объятья, мягко шел.
В рубашке длинной, домотканой
Он был такой родной, желанный.
В улыбке рот, глаза сияют.
Родных так издали встречают:
« Добро пожаловать сюда.
Вас привела ко мне судьба».
Хозяин встретил на пороге
Уставших от лесной дороги.
Их внутрь дома проводил,
За стол дубовый посадил.
Предвосхитив немой вопрос,
Ответил: «Я – старик Эфрос.
Волшебник, маг, иль как хотите
Меня вы запросто зовите.
Я вижу, что досталось вам
Судьбы хлебнуть не по годам!
Давно вас жду, о горе знаю.
Страницы книги тайн листаю.
О вас поведала она,
О Фавне, что во власти сна…
Ваш труден путь, но есть причина:
Твой сын, Фолина. Как мужчина,
Как маг, волшебник, чародей
Он разорвет цепочку дней -
Сплетенье горя и печали».
Фадир с Фалиною молчали…
Они, уставшие до слез,
Внимали трепетно. Эфрос,
Старик-волшебник, им поведал
Историю свою. Отведал
Немало в жизни он с тех пор,
Когда покинул отчий двор.
Он приходился фее братом,
Хотел вернуться бы обратно,
Но как в глаза ее смотреть?
На нем лежит, частично, смерть.
Ответственность за злое дело –
Непросто так стрела пропела…
Фолина вспомнила, у феи
Был брат. Волшебной эпопеей
Вся жизнь его в лесу текла.
Парнишку магия влекла.
Читал взахлеб он в свитках руны.
В душе магические струны
Играли песни волшебства.
Своим умом из большинства
Лесных собратьев выделялся.
Но день пришел, и он расстался
С семьей, в угоду естества -
Отдался власти волшебства.
Со временем его забыли…
Так в голове Фолины всплыли
Отрывки маминых речей.
Напевно, как весны ручей,
В ее сознании журчали,
Оставив в прошлом все печали.
И, вспомнив мамин нежный лик,
Что светом в души их проник,
Фадир с Фолиною без слов
Упали в омут сладких снов.
В трудах и снах неслись недели,
Сплетаясь в месяцы. Старик
Душою к молодым привык.
По вечером, когда метели
За окнами кружили всласть,
Он демонстрировал им власть
Волшебной силы в мире этом,
Их балуя небесным светом.
Но знал, что должен рассказать
Фолине про родную мать,
Про лес. Поведав молодым
Откуда веет злобы дым…
В пылу бесед и жарких споров,
В ночи, из долгих разговоров,
Им правду довелось узнать
Про жизнь лихую. И понять
Причины бедствия лесного -
Любовь была всему основа,
Прекрасный образ милой феи
Дурманил многих, но смелее
Всех оказался давний друг.
И воду лунную из рук
Она пила, в любви пьянея.
Немало молодых сердец
Разбито было. Но конец
Истории Фавн положил.
И лишь один не пережил
Отказ, любимой всеми феи.
Отвергнутый страдал безумно,
Вынашивая в сердце месть.
Влюбленные такие есть,
Что не хотят благоразумно
Принять судьбу такой, как есть.
Отказ они воспринимают,
Как вызов, как удар мечом.
Не могут думать ни о чем,
И только силу понимают.
Средь равных находиться боле
Не мог отвергнутый. В неволе
Держал он страсть своей души.
Решил, что спрячется в глуши,
Лелея план кровавой мести.
«Сатиру и его невесте -
Твердил отвергнутый, - не жить!»
Поклявшись жизни их лишить…
В глухих лесах он повстречался
С Эфросом. Тот ему признался
В искусстве древнем волшебства.
Старик Эфрос для большинства
Пропавшим без вести сатиром
Считался издревле. Но с миром
Лесным расстаться он не мог,
В чащобе выстроив чертог.
Свое жилье, на вид простое,
Эфрос, как мог, с душою строил.
Хотел, чтоб домом правил мир.
Не обещал застольный пир,
Но отдых от лесной дороги
Жилье сулило все же дать.
В лесного мира благодать
Из трав укутывая ноги.
А гость, лелея в сердце месть,
Забыв про род лесной и честь,
Пытался хитростью у мага
Узнать секреты рун. Бедняга
В доверие старался влезть.
В душе своей лаская злобу,
Пуская в ход вранье и лесть,
Стал обучаться понемногу…
Через года он смог узнать
Секреты ветра и понять
Как близок день его отмщенья.
Покинув Эфроса, в мученьях
Душевных путь продолжил свой.
В нем клокотали месть и злоба,
И клятва, данная до гроба,
Покрыли душу вечной тьмой.
Меж тем Фолине вышел срок.
Едва лишь звезды на восток
Свой взор поблекший обратили,
Эфрос с Фадиром сообщили
Фолине радостную весть:
Рожденье сына. И не счесть
Красивых слов и ободрений
Фолине. С сыном поздравлений
От них, от леса и зверей,
Что в ожидании у дверей
Толпой огромною стояли.
Ведь звери тоже понимали
Всю важность предстоящих дел.
Такой волшебников удел!
Фадир, на руки сына взяв,
Над головой его подняв,
На свет, через проем дверей
Пред взор томящихся зверей
Принес.
Под теплыми лучами
Заметно было как подрос
В мгновенье сын, и источали
Благоуханье дивных роз
Его и тело, и власа.
И отовсюду голоса
Его приветливо встречали.
Так мага нового венчали.
Фолины сын рос ежечасно,
Сжимая в месяцы года.
Вдаль уносились холода,
Жару меняя. Он прекрасно
Ученью Эфроса внимал,
С полслова мага понимал,
Все на лету запоминая.
Что, где и как с рожденья зная.
Фадир с Фолиною вдвоем,
Гордились сыном. С каждым днем
Росла магическая сила,
И видно было, как бурлила
В нем, фонтанируя, любовь
К своим родителям и деду.
Однажды Эфроса к обеду
Не оказалось, и закралась
Тревога в юные сердца.
В беду им верить не хотелось,
Но мысль дурная без конца
В их душах, как юла, вертелась.
Прождав до вечера они
Решили действовать. В те дни
Их сыну девять исполнялось.
Не лет, но месяцев. Усталость
Его дневная не брала.
А все волшебные дела,
Да от рожденья сила мага.
И в девять месяцев отвага
Его равнялась десяти
Годам. Осталось лишь найти
Куда пропал родной Эфрос…
Заметно было, как подрос
За это время сын – волшебник.
Казался взрослым он. Учебник
Магический с собой носил
И кладезь обретенных сил
Его не покидал ни разу.
На поиски он согласился сразу…
Пути вели к отрогам гор,
И злой судьбе наперекор
Они к подножьям зашагали,
Что за лесами пролегали.
Держа уверенно дорогу,
Они приблизились к отрогу
Горы скалистой, что во мгле,
Подобно каменной игле,
От всех отдельно гор стояла.
В ее подножии зияла
Пещера темная, как ночь.
В нутро ее сатира дочь
Без страха шла, как будто знала
Куда идет. Лишь трепетало
В надежде сердце и рвалась
Душа вперед. Передалось
От матери волненье сыну,
И он, опередив Фолину,
Рванулся внутрь ночной горы.
Был четко виден до поры
Их сын. Они не поспевали
За столь стремительным рывком.
А он летел, как снежный ком.
Догнать удастся им едва ли…
Они спешили, как могли.
Наверно так же корабли
К родным брегам спешат ночами.
Фадир вдруг закричал: «Смотри!»
Указывая впереди
На вихрь светящийся в пещере.
Он был везде: ходы и щели
Все были в нем. И источали
Флюиды горя и печали
Обрывки магии былой.
Эфрос, с поникшей головой
Сидел на камне, и дрожали
Его поблекшие персты.
А рядом с ним из темноты
Ручьи холодные бежали.
К нему Фолина устремилась,
Срывая шаль с своей груди,
Тихонько про себя молилась,
Не ведая, что впереди.
Не видно ран, борьбы следов,
Лишь оттиски былых оков
Что по рукам его вились,
Тревогой в ней отозвались.
«А где мой сын?» – дрожа от страха
Она спросила. - «Он как птаха
От нас с Фадиром улетел…»
«Не бойся за него! Предел
Его возможностей я знаю…
Он там, в пещере… Понимаю
Я ваши чувства: страх и боль.
Не бойтесь за него. Юдоль
Волшебника и злого мага
Сейчас решается. Бедняга…
Нет, нет… Не сын ваш, а злодей.
Ведь он не маг, не чародей.
Обманом в темную пещеру
Сумел меня он заманить.
Дурманным зельем опоить…
В своей вражде не зная меру.
Спасибо внуку, он помог…» -
Эфрос прервал свой монолог.
Из тьмы на них шагал устало
Волшебник юный. Трепетало
Фолины сердце, ведь за ним,
Как тень, тянулся белый дым.
«Все кончено…» - промолвил он,
Отвесив дедушке поклон. -
«Поверженный надежно связан.
Тебе победой я обязан!»
Обратный путь в леса родные,
Где дремлют сосны вековые,
Промчался словно легкий бриз.
Вокруг прибывших собрались
Лесные братья их – сатиры.
И феи, легкие проныры,
Махали в воздухе рукой.
Везде царил лесной покой.
Навстречу дочери Фолине
Оживший Фавн бежал. Отныне,
Как раньше, вместе быть семье
На этой сказочной земле.
Злодей плененный пред очами
Верховных лиц ответ держал.
Лесной народ не возражал
В его изгнании. Речами
Своими не загладил он
Лесного племени урон.
Сатир верховный с мудрой феей
Лишили сил его, радея
За справедливость и любовь.
Зачем напрасно тратить кровь,
Когда достаточно изгнанья?
Убрав его воспоминанья…
А сын Фолины и Фадира
Среди народа стал своим.
Рассеялся тревоги дым –
Народ лесной нашел кумира…
В дальнейшем, жизнь отдав добру,
Был избран, став Верховным князем.
Внук феи славной, мог он разве
Прийтись в лесу не ко двору…
Живут сатиры и поныне…
И, в славных фей влюбляясь, имя
Сатира Фавн, как заклинанье
Они твердят в часы признанья…
Конец.