Над колыбелью молча я стоял.
Рука не поднималась на младенца.
Я к этому так долго шёл, так ждал,
Но жалостью наполнилось вдруг сердце.
Его я ненавижу с юных лет!
Размером с мячик детская головка...
Я умершим давал святой обет!
Подушечка... На ней лежать неловко...
Прорвался я сквозь годы и века,
И от него обязан мир избавить!
И к изголовью тянется рука,
Но не убить - подушечку поправить...
Невинный перед Богом и людьми,
Он мирно спал. Мне боль терзала душу.
Убить я должен! Должен, чёрт возьми!
Я дал обет! И я его нарушил...
Всё рассчитал, продумал и – успел!
Но я же ненавидел не младенца...
А Гитлер новорожденный сопел,
И жалостью переполнялось сердце.