Я кропала стихи,
отработав три смены в больнице.
В небо пялились грешные лица
и просили простить за грехи
перед тем, как закроются очи.
Я
ловила «прощай!» из очей,
хоть была ни святей, ни порочней.
Но
я знала, кто станет «ничей».
Эти руки, иссохшие в сучья…
Эти липкие пряди на лбу…
Становилась положе и круче,
крышкой жизни на общем горбу.
А потом…
приходила домой и плакала.
Как собака.
Без слёз.
И роса надоедливо капала.
Да стонал престарелый пёс.