О горькое моё воображенье!
Оно подобно океану в бурю;
Со дна земли предпринимая восхожденье
Вверх по бесчисленным уступам хмурым
Я призываю Муз нам в помощь -
Пусть Каллиопа снова тронет струны,
А если кто сравниться в ней захочет,
Она их превратит в сорОк:
Не стоит состязаться с высшей мощью!
Когда перешагнули адский мы порог,
Свет ослепил глаза сапфиром;
Я наконец вздохнуть всей грудью смог.
Коль ночь за днём завладевает миром,
Восходят добродетели в созвездье Рыб:
Умеренность, ум, смелость, справедливость;
Адам и Ева видеть их могли б,
Когда из Рая их Архангел проводил
И поселил среди унылых глыб -
Вдруг этот отблеск древних четырёх светил
Непогрешимо отразился в лике
Возникшего гиганта - стража высших сил:
Катон предстал нам, родом из Утики,
Порвавший с жизнью добровольно
Как только тирании дух возник,
Усы и борода вились раздольно,
И лет ему, казалось, пятьдесят -
С тех самых пор, как Рим утратил волю -
И денно, нощно он у врат
Чистилища, где семь кругов
Ведут на верх горы подобной Арарату,
Здесь души ждёт освобожденье от грехов -
Чем выше, тем и кара будет меньше;
Дух - на вершине вознестись готов.
Смотреть на ангела - грех тяжелейший,
И внемля указаниям вождя
Я веки опустил, встал на колени.
Катон сказал же нам: "Попасть сюда нельзя
Путём обычным. Только через Ад,
Что заперт и где темь, не служат и глаза.
Но Кто зажёг для вас великую лампаду?
И Кем проведены вы через скалы, кручи,
Иль новое есть предписанье Аду?"
Субординации небесной ведь не учат,
Вергилий же, поэт по вдохновенью,
Катону отвечал нельзя как лучше:
"Невинная душа по Божьему веленью
Взята была наверх двадцатилетней
Для свиты Сант Лючии украшеньем,
Она и воззвала ко мне, поэту,
Спасти собрата, что на грани смерти
И заблудился, странствуя по свету;
Я в Лимбе мучусь, за рождение в ответе.
Но там же и жена твоя, Марцелла,
И если хочешь, то со мной пошлёшь привет ей".
Катон подумал и сказал несмело:
"Жену я обожал всем сердцем.
Но в буре войн брак не остался целым".
Вергилий говорит: "Она тебя лишь после смерти
Душою любит больше всех на свете,
Вот только света мало в Лимбе этом".
"Нас разделяет Ахерон, - Катон не поспешил с ответом. -
Кровавая кипящая река,
Через неё не передать приветов.
Но вы, кто смертный страх греха
Оборотили в повседневность,
Идите смело без проводника".
"Мы не нарушили ни древности
Обычаев Аида, - отвечал Вергилий, -
Ни Миноса не возбудили ревность:
Ему я не доступен, им уже судимый,
Живой мой спутник тоже неподвластен;
Преодолели всё, ведомы высшей силой".
Катон нам улыбнулся, лик был ясен:
"Вопросов нет, раз это воля Божья,
Смотрите, как страдают, я согласен,
В кругах Чистилища и где возможно
После мучений вновь познать свободу -
Прощенье после жизни ложной.
Ты, дух, достань из моря воду,
Лицо, глаза ведомому умой
И начисто сотри пыль - адскую породу,
И там же тростнику нарви с собой -
Сплети верёвку, знак покорности,
И ею опояшешь друга, что живой".
Сказав нам это, растворился в воздухе
Великий старец, страж Катон Утический,
В чьей области грехи смывают души скрупулёзно..
Умывшись у подножия Чистилища,
Мы видим море, плещущие волны, солнце;
О сколько предстоит нам миль ещё!
И мы пошли наверх. День к вечеру уж клонится.