Я помню те скользкие стены. И боль, что корежила тело.
И страх, что въедался подкожно. И холод натерших оков.
И Тьму, что вошла внутривенно – ей мало, все мало!.. Хотела,
И трахала, трахала, боже!.. насилуя лона зрачков.
Мой мозг – как тряпье – износили. Втирая дурманящий мускус
В податливый воск моей плоти, внедрили в сознание сбой.
Я выл, пропитавшись бессильем не биться, крича, от укусов,
От ласк, от «ну ты же не против?», от чувственной Тьмы над собой.
Да на хер! Я режу ладони, срывая с себя эту память.
Все в прошлом, а прошлое меркнет, забудь, ты другой, ты – не он!
Но где-то в подкорке простонет, как *лядь в надоедливом спаме,
Та Тьма, что привыкла «быть сверху», вгоняя слепящий неон.
Рассудок бросается в штопор. Ты ждешь? Я иду к тебе, шлюха.
Теперь я убийца. Ты слышишь? Касанья ножа – как ожог.
Я помню настойчивый шепот, и Тьму, что мурлыкала в ухо:
«Ты – третий. И первый, кто выжил. Бог троицу любит, дружок!»