Мне чудилась Алёна на перроне,
Как волосы ей треплет ветерок,
И поезд тронулся, закрылась дверь в вагоне,
И лег вокзал пустын и одинок.
Я долго вглядывался в улицы ночные
Стояли сумерки, и пахло здесь теплом,
Прошел по улице, где все мои родные,
Где магазин, куда ходил за молоком.
Прошел по полю, где гоняли мяч
С ребятами, которые на небе,
Купил цветы у дамы с наших дач
И подошел к ее подъезду.
Считал ступени, мерил их шагами,
А пальцы выдавали перебой,
И бился в эту дверь руками и ногами,
Но вышла лишь соседка из другой.
Она изобразила изумленье,
Сказала, странно, что, мол, я живой,
Никак не объяснить мое везенье,
Был дерзкий малый и совсем дурной…
Таких, наверно, пуля не берет.
А Лёху своего зимой похоронила,
Алёну ты не жди, она уж не придет,
Её никто не видел, будто испарилась.
И я бежал, не чувствуя земли,
Не видя ни людей, ни перекрестков,
Я обошел больницы и порты,
Был в морге, ЗАГСе и ОМОНе.
Я спрашивал у всех друзей и день и ночь,
Я бился в запертые двери
И пил до смерти как шальной,
Не просыхая, то синея, то белея.
Казалось, жизнь ушла, и все пусто,
И уж не встретится с ее глазами,
Я просто без надежды в храм пришел,
Поставить свечи за ребят в спецназе.
Она молчала и смотрела на меня,
А я кричал, взывая к маме…
- Пойми, Антон, ведь я обет дала:
Живой вернешься – я останусь в храме….
Все честно кровь за кровь
Я за тебя собою заплатила,
Ведь был мне сон в сентябрьскую ночь,
Когда ты умирал от пневмонии…
Оборвались слова как струны на гитаре
Она смотрела, каменея на меня,
А я читал в ее бессильном взгляде
Антон, я вся твоя, всегда твоя….
Я выходил, не слыша крика,
И может надо мной сгустились небеса,
Но мне плевать – не жизнь без риска…
Я ШЕЛ ДОМОЙ С АЛЁНОЙ НА РУКАХ!!!!