***
Жизнь моя и впрямь предстает, должно быть, унылой,
Что ж, скитаясь по свету, себя я вверяю Небу.
Есть три горстки риса в мешке, от холода - дров вязанка.
Не скажу, коль спросят, где грань меж сном и прозреньем.
Знаю только, что прах и тлен – богатство и слава.
Поливает вечерний дождь мою лачугу.
Я же лишь к очагу поближе вытяну ноги.
***
В хижине среди гор я ночь один коротаю.
Слушаю шум дождя, смешавшегося со снегом.
Обезьяны кричат вдали на сумрачных кручах.
Еле слышно журчит река в глубине ущелья.
Свет в окошке горит – затеплен тусклый светильник.
Тушечница моя давно уже пересохла.
Все равно не уснуть – натру-ка побольше туши,
Кисть возьму, запишу это стихотворенье...
***
Впереди, позади – зеленеют горные склоны.
Белые облака, плывут на восток, на запад.
Если встретится мне в пути такой же скиталец,
Что поведать ему? Ведь ничто не ново на свете...
***
Одиноко блуждая по горным склонам,
Я набрел на покинутую лачугу:
Покосились стены. Зайцы да лисы -
Лишь они навещают былую пустынь.
Подле купы бамбука - сухой колодец.
Том стихов под окошком весь в паутине.
В доме пол покрыт нетронутой пылью,
И порог зарос лебедой, бурьяном.
Причитают цикады – я их встревожил.
Созерцаю закат, объят тоскою....
***
Этой ночью воздух свеж и прохладен.
Выхожу за калитку, сжимая посох..
Вдоль тропы вьются лозы плюща, глициний.
Кличет где-то выпь, кричат обезьяны.
С горной кручи вижу огни деревни.
Мерный звук стихов в кронах старых сосен.
Захотелось пить – к роднику склоняюсь.
Ветерок. Луна в вышине сияет.
Дом заброшенный. Я, вперившись в небо,
Представляю себя журавлем в тех тучах...
***
Горные кручи вокруг под покровом снега.
Тысячи троп в горах пустынны, безлюдны.
Я день за днем в дзадзэн предаюсь созерцанью.
Только порой за окном завывает вьюга.
***
Под одинокой сосной стою одиноко.
Быстро течет, незаметно проходит время.
Над головой – небосвод без конца, без края.
Кто этот скорбный путь со мной разделит?
***
Вечер уж близок: дымки очагов над деревней.
Гуси кричат в вышине – пробирает холод.
Ветер в соснах гудит, рокочет на горном склоне.
Я по тропинке один бреду восвояси.
Нынче пуста моя плошка для подаянья...
***
Одинокий ночлег. То дождь, то снова затишье.
Догорает свеча. Одолевает дремота.
Вот опять за стеной стучат размеренно капли,
И чернеет в углу сучковатый дорожный посох.
Не согреет очаг – для гостей угля не осталось.
Что ж, за книгу возьмусь – согрею себя стихами.
Этой ночью стихи проникают в самое сердце,
Да смогу ли себе объяснить наутро такое?..
***
Мой приют в глухой деревушке горной.
Ничего в нем нет – лишь голые стены.
Я ведь раньше был бродячим монахом –
не задерживался нигде подолгу.
Как же радостно было мне когда-то
в дальний путь паломником отправляться!..
***
Пустынь моя – лачужка в четыре татами.*
Тишь и покой – весь день ни души в округе.
Так и сижу на циновке подле окошка,
Слушаю шорох c с ветвей слетающих листьев.
***
Постоялый двор на дорожной станции Тамагава
Ветер и ливень унылы порой осенней.
В тяжком пути непрестанны странствия духа.
Грезы мои вдаль стремятся от изголовья,
Но будит меня то ли дождь, то ли шум потока...
***
Бритоголовый монах, много лет я один в дороге -
Продираюсь меж трав навстречу порывам ветра.
Но куда ни приду, все несут бумагу да кисти:
«Напиши что-нибудь! Оставь нам стихотворенье!»
***
За окошком щебет пичуг – опять весна наступает.
В созерцанье сижу, но душа не знает покоя.
Что ж, возьму, коли так, посох, плошку для подаянья,
Беззаботно пойду опять бродить по дорогам.
***
Снова родные края – деревушка Итоигава.
На постоялом дворе я один – занемог в дороге.
Слушаю шум дождя, не смыкаю глаз до рассвета.
Всё богатство мое – ряса, плошка для подаянья.
Через силу встаю, благовонную свечку ставлю..
На колени в дзадзэн сажусь, суету отринув.
Дождь по стрехам стучит, всю ночь не ослабевает.
Десять лет - словно сон, минувшие годы странствий...
***
Я с младых ногтей презрел науки мирские,
Посвятил себя ученью благого Будды.
Лишь баклага с водой да плошка для подаянья –
Так весну за весной бродил я нищим монахом.
А теперь мой приют в горах, под сенью утеса.
Стала домом моим лачуга с дырявой крышей.
Стали лучшей музыкой птичьи звонкие песни,
Облака, что плывут в небесах, - мои соседи.
У подножья ручей течет из светлой криницы –
Я порой прихожу туда постирать одежды.
По скалистым кручам кедры растут да сосны –
У меня в поленице дров всегда в достатке.
В простоте живу, бесхитростно, на приволье.
И текут мои дни, один за другим проходят...
***
Долго я по тропам бродил и вышел к храму.
За вершины западных гор садится солнце.
Листья ивы устлали двор и палисадник.
Стебли лотосов на пруду в воде студеной.
Надо мной каштаны, хурма с ветвей свисают.
Близ бамбукового плетня сверчка напевы.
А вокруг в закатных лучах дубы да сосны.
Так, обличье переменив, уходит лето.
На пути в Ёнэдзаву*
Стаи гусей перелетных в небе тянутся к югу.
Горы передо мною сквозят печалью осенней.
От дождя и от ветра оголились, поблекли склоны.
Дальняя деревушка озарена закатом.
*Ёнэдзава - большой город в северо-восточной части о-ва
***
Кто отринул желанья, тот всем на свете доволен.
Кто взыскует богатства, повсюду встретит препоны.
Трав, кореньев достанет, чтоб утолить наш голод.
Право, рубища хватит, чтоб прикрыть наше тело.
Я брожу одиноко: то повстречаюсь с оленем,
То пою во весь голос с детворой деревенской.
Слух очистит от скверны рокот потока в скалах.
Сердцу несет отраду шум сосен на кручах горных.