Слушая, как – невозможно заснуть –
дождь задержался, встаю и – на кухню.
Чёрные горы, извилистый путь.
Свет загорится и сразу потухнет.
Свет, говори со мной, нервно живи.
Уличный блеск и огонь зажигалки.
Фары мигнут, поплывут фонари –
посеребрят потолочные балки.
Разве не мне в этой роще ходить,
в стеклах дрожать, отражаться ветвями,
жадно гореть и рассеянно пить,
улицей спать и будить соловьями?
Разве не мне превращаться и плыть,
комнатой быть и стоять тополями,
нежно живущих и живших любить,
окна открыть и заплакать над нами?
***
Из цикла "Весенние письма"
8. Как вы лавировали, да не вы
выходили к берегу и смотрели в воду,
сколько наплакано слёз Невы –
водный порез, принесите йоду.
Как просыпались вы, заходили в ад,
вороты поднимали, даёшь карманы.
Свет электрический – огнь у врат,
медные всадники, сине-чёрные враны.
Как забывали вы – не разлей вода,
лёгкая Лета, сквозняки, простуды,
псы трёхголовые, через тьму суда
ходят туда каждый день отсюда.
Эй, платочками машем, как
даль сияющая разверзлась – жутко
шепчут мёртвые, подавая знак,
в гардеробе пальто и шубки.
Проходите – в партер, скорей.
Скрипки свистнули, жарко стало.
Вам – смотреть. А кому гореть?
Вам гореть не к лицу. Местами
уголь гол, а местами так –
смерти кратно, чего хотели –
в угол загнали, не сбежать никак,
аплодируйте, асфодели
подавайте. За гарь и дым –
воздух камня, простимся стоя,
на дорожку не посидим,
вслух не скажем совсем пустое.
***
Зелёный выводок, прозрачный молодняк –
протянутые к небу ветки – жилки
дрожат от ветра так,
как будто вышли к свету по ошибке.
Какие скорбные деревья во дворе,
какие нежные деревья во дворе!
Вилкообразные, колючие, пустые.
Легки скелеты их, на пасмурном костре
потрескивают, ветром на заре
охвачены, а подойдёшь – остыли.
А подойдёшь – шершавая кора,
и на скамье – такие же соседи,
два старика, которые вчера
так были молоды, из мрамора и меди
так были сделаны, так пели на ветру,
горели, плавились, упорствовали, рдели,
но в прах рассыпались и выцвели к утру –
сидят, не двигаясь, совсем окостенели.
Я время мучаю, я для него живу,
а вы, смотрящие на тополь и рябинку,
какую видите внезапную листву,
какую помните – царапнуло – пластинку?
Бежало белое и вышло молоко.
Кого любили вы – красивая забава.
Выходит Нюрочка в халате на балкон.
Ах, эта Нюрочка – и золото, и слава,
и власть – не выдержишь смотреть, кому горит.
Седьмой десяток, тихоходы мира.
Весь день без звука Брежнев говорит
стихи безумные из радиоэфира.
Столы вращаются и музыка точна.
Случился свет, когда её прервали.
И что душа предчувствием полна,
не объяснить обычными словами.