Из разбитых зеркал, детской ручкой, совсем неумело,
Собирала судьбу, понемногу теряя жизнь.
Твой отец был пророк, ну а мать... мать была Королева,
Королева Червей и в неё метали ножи.
Взрослый мальчик давно собирал из людей слово "хватит",
Он был другом тебе, или просто хотел любви.
Ну а ты, ты росла по часам, даже как-то немного некстати,
И в семнадцать часов изрекла в пустоту "сэ ля ви".
Из разбитых зеркал на тебя посмотрели с опаской,
Ты собрала судьбу, а она захотела уйти
Но дала тебе кисть с распрекрасною белою краской -
Красить саваны тем, кого ты не сумела спасти.
Через пару часов тебе, кажется, стукнуло двадцать,
Ты раскрасила мир белой краской по белой земле,
Нужно было идти, - что-то страшно хотело остаться,
Ты легла на траву и весь мир закрутился во мгле.
С новым утром тебя распинали на паперти люди,
Твоя синяя кожа пугала их больше зимы,
Твоя мать приходила сказать, что пощады не будет,
Твой отец тихо выл, убегая от утренней тьмы.
Белой краской по коже, осколки зеркал в глазницы,
Ты боялась себя, ты хотела себя изменить,
Твою душу несли в небеса одичавшие чёрные птицы,
Твоё тело осталось в зиме, продолжая гнить.
И ты шла за зимой, заметая следы белой кровью,
Ты искала дом, ты хотела от всех сбежать,
Каждый вздох, каждый шаг отзывался холодной болью,
Ты плевала на всё и забыла, что нужно дышать.
Твой отец приходил и смотрел на тебя с надеждой,
Он построил тебе дворец из облезших карт,
Он сказал, что, как мать, Королевой ты будешь... Снежной,
Твоя мать позабыла тебя, растеряв азарт.
Через тысячу лет тебе, кажется, стукнуло двести,
Ты сдирала с себя белый цвет, била руки об лёд.
Что-то билось в груди, не давая сидеть на месте,
Что-то громко кричало внутри, что пришёл твой черёд.
Старый мальчик к тебе приходил, предлагал тебе душу,
Он хотел тебя, или, быть может, сошёл с ума.
Через девять минут ты растаяла грязною лужей,
А на белом полу тихо выла малышка-зима.