Вчера
в часу одиннадцатом
(пожалуй, ближе к полудню)
распяли меня
на красной кирпичной стене
дома, в котором я жил -
жил и ждал сына.
Четверо - хлёсткими выстрелами
пригвоздили ступни и ладони.
А последний,
гортанно рыча матюки,
арматуриной двинул в межреберье.
Кончилась жизнь -
или только история?
Но и сегодня - я жив,
вглядываясь -
до дрожи морозной в душе -
в голубую полоску неба над улицей.
Проходили -
оборачивались на ходу
или поглядывали искоса.
Подходили -
и спрашивали, например, закурить
или улицу Народного ополчения.
А кому-то квартиру бы разменять.
Один спросил: - И давно так?
Подошёл и какой-то федяй.
Поковырялся в межреберье
и зачем-то понюхал палец.
Я подумал: лизнёт...
Нет, хмыкнул, обтёр о штаны,
отошёл - и завернул за угол.
Задержалась старушка.
Всмотрелась в лицо,
перекрестилась на всякий случай,
пошаркала дальше, вздыхая:
мол, всё уже было,
а с этого - что ещё станется...
Я понял: ничего не случилось.
И - завтра утром - ушёл.
Не оглядываясь - и надеясь:
сын догонит
по красному многоточию...
и дальше, дальше...
по голубой полоске.