Туман после тысячи лет дождя на склонах горы Тянь Хрень.
Неспешное бегство слепого моря в заливе Очко Да`оса.
Туда, где нас нет и не будет, уходит отпущенный нами день.
А мы остаемся на горизонтальной линии тоньше волоса.
В провинции У и в И Чоэ, да как и в верховьях реки Пинь Ли, -
Весной, говорят, никто не глядит под ступать обреченные ноги.
Оно и понятно: неважно, куда и зачем (да и как) журавли
Намыливают полнеба - когда ты полвека живешь в берлоге.
В Сюнь Пыне с утра веселье - о, йоу! - наш цирк, наконец, приехал!
И всем уже наплевать на смертельные личные шапито.
Я рисовой водки, не морщась, стоя, из глиняной чашки - эхха! -
Тяпну - и на Тяньаньмэнь ни фига не пойду. Стереть пятно
Пулей, травой или литературой - или прижатым танком
К асфальту - немногая лета и тщетная, белая пыль -
Вот, собственно, вся недолга. Что маленькая моя ранка
Для неподнебесной планеты? Чу!.. А, то - ветер качнул ковыль.
Ты той сторонишься стены - а я этой. И, якобы, разных улиц.
И обе они не вел`ики, не д`олги, из космоса не видны.
Ручей отжурчал в Манчжурии, отчаял мои околицы
От всех чайнатаунов, фолка и частого, чуждого чувства вины.
Над озером Сяо Хуэй тишина и покой на плато Тэ П`аи.
Нам снится один павильон на двоих. И дверь. И почти ключи.
Война отшумит. Сосны в ветре умолкнут. Ведь, щедрая, нашептала
Мне прошлого века дождя твоя флейта: hush-hush... (улыбаясь) - молчи.