В ТОЛПЕ
Молодые люди, шедшие мне навстречу, показались мне еще не настолько молодыми, чтобы я мог позавидовать их настоянной на звонком здоровье молодости, напротив, в каждом из них таилась неосознанная опасность слома, непреодоленная хрупкость , зыбкая незаверщенность, качество, которое нельзя заместить количеством, кстати, невеликом, при ближайшем рассмотрении стало ясно, что их всего лишь трое, причем одно из этих существ оказалось женского пола, голос, именно голос выдавал половую принадлежность, я чуть было не подумал: ориентацию, но ориентацию не уловить на глазок, да и какой мне смысл до чужой ориентации, правда, будь на улице не так темно, можно было бы уловить лицо во всей его открытости и успеть мгновенно полюбить его, несмотря на невозможность ответного чувства, и можно было бы задуматься о некоторой асимметрии всей это небольшой группы,: двое и одна, к кому из этих двух она более расположена, но и это не предмет для мысли, поскольку эти асимметричные трое не обратили на меня ни малейшего внимания, но не настолько, чтобы пройти сквозь меня, они ловко меня обошли, обогнули, как волна минует входящего в море незнакомца, не обдав даже брызгами, бывает и такой поворот волны, но это в море, а здесь, где властвует не море, а толпа, такая легкость движения может расцениваться, как деликатность, вследствие чего я проникся чувством благодарности к ним, уже достаточно от меня удалившимся, ведь будь они постарше и покрепче, они могли меня просто смести с лица земли, растоптать и не заметить, а еще хуже и неприятней, снять с меня пальто, сбить с головы шапку, отбрать кошелек, прийти в ярость, обнаружив, что кошелек пуст, а у пальто заштопана подкладка, и более других разозлилась бы именно девушка, давно уже ставшая женщиной, и познавшая все возможные разочарования, которые припас для нее наш мир, меняющийся с возрастом не в лучшую сторону, и почему бы не я оказался всему этому виною, бывалый, безразлично бредущий неведомо куда, не имея за душой никакой даже приличной вещи, от обладания которой возможен внезапный прилив счастья в измученном сердце обиженного судьбой человека, да и сам я не разновидность ли именно такого человека, зачем я вышел на прогулку в старом пальто и поношенной шапке, не положив в кошелек хотя бы ту небольшую сумму, способную зажечь огонь в глазах, которые привыкли смотреть на свет, как на худшую сторону тьмы, но кто знает, какова должна быть эта небольшая сумма, если я и таковой на данный период не располагаю, и как все-таки хорошо, что, размыщляя таким образом, я уже не останавливал свой взгляд на проходящих мимо, даже задевавших меня плечами, рукавами пальто, иногда более добротного, чем мое, не говоря уже о более дорогих и более модных шапках, которые великолепно держались на своих головах, где у них несомненно копошились собственные мысли, до которых мне абсолютно не было дела, и меня вполне устраивал тот факт, что и мои мысли, частично уже растерянные и забытые мною, не стали и, я надеюсь, никогда не станут достоянием всех тех, кто не умеет, слава Богу, читать чужие мысли на расстоянии, более того, не воспринимающие их смысла даже тогда, когда они высказаны, как говорится, прямо в лицо, а иногда и повторены неоднократно, выкрикнуты, пропеты, записаны, опубликованы, напечатаны, прочитаны, пересказаны уже от своего имени мне же, другим знакомым и незнакомым людям, и в свою очередь от них услышаны мною снова
03.02.10