На улице Грюнвальдской,
в синем кобальте
чай остывал янтарный.
В белой комнате
смотрел портрет глазами
просветленными...
пронзительными,
грустными,
влюбленными.
И старый бард пел
голосом надтреснутым,
и было за столом совсем
не тесно им...
А день шептал
его стихотворения
и таял в предвечерьи
откровением...