Кто-то может сказать, что в её недособранных зёрнах
созревает для мира медлительный, гибельный яд.
Но над гладью лугов её замер лучистый подсолнух,
а над ним золотой полумесяц навис, как змея.
Я иду по её запылённым ржаным перелескам,
бездорожью доверив
ритмословия гибельный чин.
Здесь от давних начал невесомая тянется леска,
увлекая меня по просторам ожившей души.
Есть наследство иное, чем кровь, говорящая в жилах.
Есть иная, чем гены, с отцовским призванием связь.
Здесь в далёкие дни собралась воедино пружина,
и её долгий импульс незримо работает в нас.
Я уехал бы прочь, да не знаю земли, кроме русской.
Кроме русских речей, я ни слова не слышу вокруг.
Вот тропинка опять, извиваясь, спускается к руслу —
без полушки воды я не в силах продолжить игру.
Нарисуйте мне дом, где под синью небесного свода
во всю ширь расстилалась бы синь васильковых глазков.
Я готов примириться с отсутствием дома, как крова.
Мне нужна для подъёма площадка на десять шагов.