Здравствуй!Я не помню имени, и посему - здравствуй, мой драгоценный друг,
Я пишу тебе это письмо, кажется, в тысячный или тысяча первый раз.
Я замерзаю, знаешь? В этом моем аду чертовски холодно, видимо ад потух
Или протух - непонятно. Здесь что без рук, что без глаз -
Одинаково слеп и беспомощен, на краю мира, вроде, а кажется - в самом центре,
Разрывают на сотни деталей и тут же сшивают...слушай, я вспомнил имя!
Не знаю, правда, твое иль мое, но здесь это вряд ли имеет значение, мой голос в спектре
Холодного адского пекла теряется, растворяется, замерзает. Здесь тысячи линий
Меняют свое направление. Здесь параллели пересекаются и ровно в груди Евклида,
Мне интересно, за что так со стариком, впрочем, видимо были на совести
Грешки, может, трахнул чужую жену..Может мужа - кто знает, ну, кроме Фемиды?
У греков, мне кажется, не было предрассудков на этот счет, это повод для зависти,
Кстати...Ты помнишь трагедии греков, комедии, что там еще? Даже наши порочные корни
Уходят - ты знаешь? - к ним, в глубину веков...
... Я устал.Здесь, пожалуй, поставлю точку, в следующий раз напишу, когда снова развяжут руки,
Самая пытка в аду - не хваленые сковороды, и даже не тяжесть оков,
Главная пытка - ты тонешь в себе. В общем, друг мой, зачем тебе эти муки
Ты живи без меня, за меня...
Твоя жизнь будет долгой.