(Поэма)
В Италии солнечной, праздной,
Презревши всех женщин вокруг,
Жил – вечно и пьяный, и грязный –
Шарманщик и с ним его друг.
В вонючей и тесной каморке
Они проживали вдвоём,
Делили осьмушку махорки
И бутыль с виноградным вином.
Бывало, – ни хлеба, ни квасу…
До нитки пропьются друзья.
Тогда они шли к Карабасу:
«Дай браги хоть четверть ведра!»
За это обросший детина
Велел на шарманке играть.
На сцену тогда
выходила Мальвина, –
Давай у балбеса сосать!
Смеялся весь зал до упаду,
И плакал влюблённый Пьеро,
А пёс Артемон бегал к ряду от ряду
И складывал деньги в ведро.
Бывало Мальвина прикусит…
А это случалось не раз,
Тогда Карабас
громкий вопль
испустит,
И плёткою бьёт, педераст…
Наутро – опухшие лица,
Печален шарманщик с дружком.
Но только найдут похмелиться, –
Веселье приходит в их дом.
Каморка наполнится матом,
Глядишь – уж дерутся друзья!
Завидуют людям богатым,
И ****ятся, злобой горя.
Вот так проживали два друга,
Но как-то шарманщик узнал,
Что есть у Джузеппе подруга,
У той он подруги… лизал.
Смутился шарманщик ужасно,
Но виду тогда не подал.
Он верил Джузеппе напрасно,
А тот его так наебал!
Измучила деда кручина,
Морщины покрыли чело!
Решил заебенить он сына,
Из дерева сделать его.
«Он будет мне радость с похмелья,
Не то, что Джузеппе мудак.
На****ит спиртного мне зелья,
Тогда я залью целый бак!»
Принёс он из леса полено,
Работал, не зная границ:
Не сделал ему только члена
И пары овальных яиц.
Пацан получился на славу!
Джузеппе ***л целый день,
Забыл про свою он шалаву,
За Карлой ходил, словно тень.
Пора бы обмыть самоделку,
Но нету ни капли вина!
Шарманщик, глаза сузив в щелку,
Визгливо позвал пацана:
«Послушай, сынок Буратино,
Спустись к Карабасу в подвал:
Увидишь там водку в кувшине,
И с****и, как я наказал!»
«А как я узнаю, где водка?»
Шарманщик вещал: «Ах, ****а…
Твоя деревянная глотка,
Да нос нахуя у тебя?
Спиртное учуешь ты сразу,
Ни с чем не сравним запах тот!
Лишь сам не нажрись, как зараза,
А то тебя выебу в рот».
И вот уж гремит башмаками
В подвале древесный пацан:
Заставлено всё кувшинами,
И малый здесь сам себе пан.
Увидев коварное зелье,
Он кружку на пробу въебал!
Его охватило веселье,
И страх перед Карлой пропал.
Кувшин он поставил на спину,
И только собрался съебнуть,
Как тут он увидел Мальвину,
Ему преградившую путь:
«Послушай, кусок деревяки,
Вчера я увидела сон –
Ты ёб меня лучше собаки,
И мне настоёб Артемон!
Исполни мой сон,
будь мне другом,
Я щедро тебе заплачу!
Не стой истуканом и плугом…
А если не так – закричу!»
«Неужто заложит скотина?
**** бы я в рот твои сны», –
Подумал тогда Буратино,
И мигом слетели штаны!
Но горько ошиблась невеста,
Ей стало обидно до слёз,
Увидевши голое место,
Где не было даже волос.
«Мне жалко тебя, дурачина,
Не знаешь ты ебли страстей!» –
С упреком сказала Мальвина
И скрылась в проёме дверей.
Печален древесный мальчишка,
Когда шёл с кувшином домой:
«Есть даже у бобика шишка,
И конь ходит с длинной елдой,
А я человек, хоть древесный,
И должен без *** прожить!
Какой же шарманщик нечестный,
А я достаю ему пить».
Так шёл он, гонимый тоскою,
С ума не сходила ****а,
И вынесли ноги героя
На берег большего пруда.
В то время, склонясь над водою,
Пиявок ловил Дуремар,
Попутно свободной рукою
Дрочил, aж валил с него пар!
Когда-то в давнишние годы
Он был весельчак и ебун,
Назло мог он силам природы
Один пережарить табун!
Он был молодым и речистым,
Засерет мозги и вопрёт!
Теперь же он стал онанистом,
И рожею – страшный урод.
Дрочил он всечасно от скуки,
Но время летит, вот беда:
Сводить стала судорга руки, –
Местами седеть борода!
Тогда он стал ставить пиявок,
Чтоб реже вставал его член,
А член тот – ни много, ни мало –
Почти доставал до колен!
Увидев такую картину,
Смутился шарманщика сын,
Забыл он про соску Мальвину,
На берег поставил кувшин.
И, спрятавшись меж камышами,
Оттуда подглядывать стал.
Пиявочник водит ноздрями,
И тотчас кувшин увидал:
Въебал он литровую кружку
И рухнул без чувств на песок,
И вывалил, словно игрушку,
Свой жилистый *** между ног!
И вот деревянные пальцы
Ласкают и треплют елду,
Щекочут косматые яйца,
Как гроздья рябины в саду.
В то время мечтал Буратино –
Такой и себе заиметь:
«Вот рада была бы Мальвина,
И стал бы шарманщик ***ть!»
Рождаются дивные грёзы
В древесной башке пацана,
Залупу покрыли занозы,
И сильно распухла она!
Послышался всплеск над водою,
Глядит Буратино вперёд:
Покрытая тиной речною,
К нему черепаха плывёт.
«Я знаю, безмозглый мальчишка,
Что хочешь теперь ты иметь, –
Нужна тебе толстая шишка,
Чтоб мог ты дрочить или …еть!
Имею я дивную силу!
Возьми мой искусственный член,
Век будешь ты помнить Тортилу,
Всех будешь ****ь, как нацмен!»
Сказала она заклинанье, –
Меж ног появилась елда!
Почувствовал парень желанье,
Но тут приключилась беда:
Не зная, что ебля – искусство, –
Да кто его нахуй учил, –
Не смог он сдержать свои чувства,
И в сраку Тортиле всадил!
Вскричала тогда черепаха:
«Живу я три тысячи лет,
Ебла меня всяка собака,
Я знаю науку минет!
Бывало мои кавалеры
Сначала подарки несут,
А ты видно хуже холеры!»
И, вырвавшись, бросилась в пруд.
Не стоит жалеть, что сбежала:
Есть *** и водяры кувшин!
А это не так уж и мало,
Чтоб выебать сотню Мальвин!
И снова, не глядя под ноги,
Пошёл Буратино вперёд.
В то время по пыльной дороге
Плелися лисица и кот.
Когда-то, в давнишние годы,
Имея корыстную цель,
Используя чувства природы,
Лиса содержала бордель.
Кот смолоду был сутенёром,
Искал для лисицы девиц.
Теперь стал бродягой и вором,
К тому же ещё – без яиц!
Лисицыну хату спалили,
Саму не убили едва,
Заразу видать подцепили
От девочек те господа.
Теперь так и ходят по свету
Лисица Алиса и кот.
И чтобы добыть им монету,
Объёбуют честный народ!
Вот видят – ****олит мальчишка,
К тому же ещё с кувшином.
«Ану-ка, Базилий, братишка, –
Сейчас нас напоят вином».
«Подайте монету слепому,
А можно и кружку вина,
Не то не дотянем до дому», –
Молили они пацана.
«А кто вы?» – спросил деревянный.
«Друзья!»
«C вами можно дружить?..»
«Давай же кувшин, окаянный,
Коль с нами не хочешь ты пить!»
На залитой солнцем дороге
Пьют горькую трое друзей.
Кота уж не слушают ноги,
Становится лик всё красней!
Однако, ещё он храбрился,
Подряд ебуков всем совал,
А после в канаву свалился
И там до утра аж проспал.
Косится на рыжую сраку,
Хмельными глазами пацан,
Похожа она на собаку,
Ну прямо с ****ою Полкан!
Но чем он сильнее лупился
На рыжие ляжки лисы,
*** твёрже его становился,
И лопались тихо трусы.
Нет силы терпеть обольщенье,
От похоти руки дрожат,
Забывши спросить разрешенье,
Пацан ей всадил через зад!
Закончил под утро он дело,
Трезвеющим взглядом глядит:
Лиса уж давно околела,
Давно задубелой лежит.
Смотрел Буратино с тоскою,
Никак не умел он понять
Своей деревянной башкою,
Что мог он лису заебать.
Однако, пора и до дому,
Но чем похмелять старика?
Нет веры кувшину пустому,
От****ит отец мудака!
Вот если цыганам сменяю
Я куртку на их самогон,
То с Карлою так загуляю –
Устрою в каморке притон!
В каморке своей, у камина,
Пирует шарманщик с дружком!
Напротив сидит Буратино,
И дрочит елду под столом...
Забавен древесный мальчишка,
Особенно как подопьёт.
Вдруг дёрнулась толстая шишка,
И сильно стрельнула… вперёд!
Пробило худую холстину,
Сползла она вниз, а за ней
Чудесную видно картину:
Бухло, толпы голых ****ей!
И тотчас, баран бестолковый,
От радости громко крича,
Нырнул головою сосновой
Туда, что-то громко ворча.
Исчезло чудесное диво,
Как утром туманные сны!
Явилась, сложённая криво,
Кирпичная кладка стены.
Испортился праздник в расцвете,
И чья – непонятно – вина?
Напрасно шарманщик с Джузеппе
Искали весь день пацана.
Не стало любимой игрушки,
Но Карло хранит до сих пор
Кулёк целлофановый стружки,
И в памяти – сына узор!
1997 г.