Полз к закату, тлея, дня запал,
мир себя во тьму как в шахту прятал.
И тогда на смену заступал
я - как ночи штатный оператор.
Но в рассветах, словно на кострах,
прогорала звезд толчёных пудра.
И тогда ко мне являлся страх.
Кто я был для бодрых граждан утра? -
нечисть и чужак с клеймом на лбу.
Нетопырь — и сам поверил в это.
Не точил клыков, не спал в гробу,
но чертовски не любил рассвета.
Красного я отроду не пил.
Глюки с похмела — оно мне надо?
Но маскировался, как вампир,
и предпочитал для маскарада
всё, что от прилавков далеко,
что давно не модно и не ново -
запонки эпохи ар-деко,
галстуки из шёлка набивного.
Только бы подальше от орды,
чьи отары к миражам гонимы,
только бы не встать в её ряды,
в час, когда чабан врубает гимны.
Тот, кто в доску свой и кто чужак -
каждый сгинет со своею верой.
Так и мне бы сгинуть в сторожах,
что не худшей стало бы карьерой.
Я бы блеску свиты не мешал
на дневном свету её парадов,
только б колотушкой оглашал
переулки дрыхнущих багдадов,
сообщая миру: ночь уже! -
и тысячелетья пронесутся,
прежде, чем не станет сторожей,
спящему дающих
шанс проснуться.