Затаённый поэт Приветов с пытливой надеждой внимал действительности. Так было задумано. Когда-то это должно было вылиться в рифмованные строки стихов. Приветов крепко верил в причинно-следственные связи бытия.
- Весна! – трубил он про себя, и замирал в ожидании внутреннего эха. Но эха не было, и он трубил снова, пока не залез в лужу.
Лужа брезгливо дёрнулась, и прокатилась мелкой рябью неудовольствия.
- Эх ты…- осерчал было Приветов, но, вспомнив, что он умный, да ещё и поэт, решил отшутиться - Экая развалилась!
Но никому не было до этого решительно никакого дела, и поэт вспомнил отроческие годы, когда бабушка, то и дело кричала маленькому Приветову
- Гляди под ноги, гляди под ноги-то балбес.
- Да – заключил Приветов, - эти тебе не бабушка.
Дойдя до памятника Ленину, решил, что пора идти домой, да там что-нибудь такое написать.
- Тренировка, прежде всего – думал он, – и прав был Олеша.
Когда же пришёл домой, то размечтался о своей посмертной славе, и незаметно уснул. И снились ему какие-то чухонские рожи, стоптанные кирзовые сапоги на босу ногу, забрызганный жирной грязью рукомойник и пахота, пахота…
Ёкнуло сердце у бедняги, и пробудился Приветов, но уже ничего не помнил, а опять лежал да мечтал о посмертной славе. Потом думал о превратностях судьбы и несправедливости жизни, которая почему-то отказывалась осыпать благами бдительного и чуткого к её проявлениям существа.
Наконец перекусил кое-как, и снова мечтал.
Так незаметно наступили сумерки. Решив, что это необходимо, поэт сел за чистый лист бумаги и, сосредоточившись, родил:
- Весною нежная природа - и так ему сделалось тоскливо, что вновь размечтался о светлом будущем без него, но очень благодарном ему за то, что он был и творил.
Наступила ночь, а ночью он набирался ума и опыта у классиков. По плану был А. Белый. Читал Белого и восхищался, как и было положено. И огорчался, что восхищение его безвозмездно, без пользы, и без отклика растворяется в темноте. К полуночи притомился, и пошёл спать. Впереди его ждал трудный творческий день: новые впечатления, добротные рифмы, ослепительные строки, классики и долгие мечты о посмертной славе.
- Куда я попала!? Куда я попала, господи!? – вскрикивала одряхлевшая муза, мечась по комнате, и хватаясь за разные части себя.
Что сказать на это? Осторожнее надо быть, и особенно женщине, и особенно с претендующими на посмертную славу.
1985 год