разговор этот не доведет до добра -
до прозы лишь.
стихами выплескивайся, вейся, вейся, вейся
листом бумажным,
родинкой вражьей
над верхней губой.
- здесь я, здесь я, здесь я, -
кричит через шум радиостанций
через италию, францию,
голос чей-то. кажется, твой.
пробивается, упорно бьется, бьется, бьется,
я бы закрыл уши, завязал рот,
да не слушать нельзя,
этот голос проникнет
через любой вход,
даже через глаза.
и смеется. какого черта, он смеется?
милая, где ж тебя носило-то девять лет,
с кем ты завтракала под неизменного баха,
кого ты, в конце концов, трахала?
с кем делила обед?
почему твой голос льется через эфир
именно сейчас
когда все пластинки баха раскрошены
и остался только рэй чарльз?