И все кажется: я заигралась. Вспоминается странное детство: ключ на шее, ракушки в ладони. Еще мальчик вот жил. По соседству. Мы поладили с ним, играли, он был старше – всего на два года. Так и буду любить – по спирали, так и буду ждать непогоды, так и буду писать себе письма, через вечность, через обиды. Мы поссорились с ним беспечно, я влюбилась в него – для вида. Он сказал, что бывает и хуже, я ударила его – слабо. Я же знала: не будет слушать, как бы я ни хотела правды.
И все кажется: я заигралась. Провожал меня все, высокий, он не слушал меня – казалось, потому что нам не по дороге. Нарезал он круги до дома и строчил мне чудесные письма, если б не было непогоды, он давно бы на мне женился. Я ему что-то в сердце сломала, но совсем никогда не жалела, он был нежный, спокойный мальчик, я же правда добра хотела.
Нет, мне кажется: я заигралась. Мы сидели с ним рядом за партой, но листая его тетрадки, я мечтала о чем-то невнятном. И конечно, стоило лучше загадать себе то желание, оно правда сбылось. Бесконечно, безразмерно – без оправдания. Он решал мои уравнения, я хвалила его стихи, мы молчали, в последний весенний день не смогла подойти.
Все же кажется, что заигралась. Лучше руки те не вспоминать, потому что мне снова шестнадцать, потому что все рвется вспять, потому что опять в сердце бьются непокорные строчки и боль, он меня не оставит. Когда-нибудь он придет и попросит – открой… Он не мог положить трубки, не услышав, что я в подъезде, он шептал мне из электрички, что все будет счастливей, чем прежде, он носил меня на руках, только так не хотел обязательств, мы в каких-то нелепых словах объяснили себе, что расстались.
А теперь разучилась играть. Стало все слишком верно и точно.
Я его так люблю, как любить буду нашу красивую дочку, как родных, как тепло и как жизнь. Просто больше, чем слово «люблю».
Только б мне не начать играть.
Этим я и его убью.