Я была девочкой с пышным бантом, в яркой юбке, во втором ряду.
И я тоже писала Санте. И раскатывалась по льду.
Надевала на вечер - треники, хохотала - все невпопад.
На трудах лепила вареники (кто их ел, в общем, не был рад).
Мне же как-то забили стрелку и таскали меня за волосы.
Я в столовой била тарелки. Прогуляла английский полностью.
Я лажала умело, четко. Была "этой вон толстой девочкой".
Потеряла последнюю сотку, не нашла на проезд даже мелочи.
Мальчик Ваня прозвал ботаником, мальчик Дима бил по башке.
В раз, легко ударялась в панику, ставила все на кота в мешке.
А я бы, знаешь, хотела очень, чтобы было совсем не так.
Платья, туфли, аккуратный почерк, не ходить никогда в Макдак.
Улыбаться всегда красиво. Не занудствовать, ne pizdet'.
Чтобы быть не "потянет с пивом", не "уж лучше и не смотреть".
Только если все это ластиком смыть или взять, зачеркнуть пером,
Кем я буду в самом важном кастинге? Пустота, немота, зеро?
Пусть с ошибками и помарками, но писать только о своем.
Если спорить с судьбой насмарку, не столкнешься с нею потом.
Вырастать, не сдаваться, за угол не нырять, если вдруг беда.
Если станет совсем уж туго, говорить: "Я же не mudak.
Я же справлюсь, буду хорошим, буду нужным и настоящим.
Все использую, что в меня вложено.
До последнего хрящика".