Кому лень - все одним файлом

Сап
Чала Вячеслав

Ты уже взрослый -
довольно игрушек,
взбей
перину пивных кружек.
А вопросы...
Зачем вопросы?
Лей!

Но я не хочу лить.
Жду, чтобы мне налили
благости.
Щедрою горстью и,
наконец, просветили
меня: гостим
мы здесь или хозяева
посмотреть на дела наши вернутся
в обед?
Может не кончится всё халявою?
Пора встрепенуться?
Обернуться.
Ругнуться.
Может даже проснуться.
И вообще, я узнаю ль, смахнув сонь,
тот ли это свет?

Может, где-нибудь закоротило
машину выдачи
душ.
И меня не те руки схватили,
не у той акушерке стал выть. Но чем
доказать эту чушь?

Слушай, правда, ты с этими играми
завяжи.
Зачем
затыкать отверстия дырами?
Всё равно в отстое. Живи не тужи.
Зачем
по вселенскому мячику с пыра бить?
Всё равно вместо чувств муляжи.
Зачем?..

Как увидеть, закрыв глаза?
Как запомнить, когда не знал?
Нет,
я еще ничего не сказал,
я не выпил пути до дна,
сам себе даже не доказал,
что и тот и другой - в нас
свет.

ДАРЬЕ БЕЛОЙ

В дреме слабый разум тонет,
Сжатый у ночи в ладони.
Сильный рвется прочь из снов.
Я с ним в окно шагнуть готов…
Там за решеткой ветвей
Мерцает искра в ночи.
Корявым пальцам с ней теплей и светлей,
А мне хоть воем кричи.
В пустоте
Я сильней –
Мне милей
Свободы ширь.
Ты к мечте
Всех ведешь
И поешь,
Как хороши
Звуки дня,
Красок хор.
И престол
Тебе весь мир.
Я огня не терпел,
Но укрыться не посмел.
Теперь навек тобой пленен –
И моя жизнь блаженный жуткий сон.
Мой удел –
Избегать
Дня и ждать
Закатный зной.
Если б смел
Я к тебе
Выйти, бег
Закончил б свой.
Без тебя жизни нет,
Твой рассвет
Меня зовет.
Знаю я –
Смерти миг
Ждет в объятиях твоих.
Но всех одиноких лет
Без тебя
сколь прекрасней будет эта смерть!
Не огонь, а зола!
В сердце радость умерла,
И любовь моя – мой злейший враг.
Как судьба наша зла!
Между нами грань легла
Навек! Ты – свет, я – мрак!


Прошение о прощении
Прости, что так долго не каюсь. Прости, что так долго блуждал. Прости, что в пути спотыкаюсь - я от усталости устал. Я сам себе - груз непосильный, душе так трудно труп волочь. А он всё тянет в ров могильный из света в пепельную ночь.
     Прости, я не могу быстрее. Сомнений рой забил глаза. И вроде под ногой сереет путь, но земля ведет назад.
     Прости, что так люблю я землю. Я не могу её забыть, ведь столько слёз легло издревле на её гложущую быль.
     Я падаю! Прости! Ведь всё же для человека в том закон, чтобы в пути к Тебе, мой Боже, с колен не поднимался он...   


Иуды изм
Я сказал ''Россия''...
И осекся,
видя, как скривился визави.
''Может мне чего-то невдомек. Я
с легкостью исправлюсь...''
''Не трави.
Почему ''Россия'', непонятно?
Ты скинхэд, что ль? Этот... Националист?''
И, признаться, так было приятно
кулаком вдавить обратно этот писк...

Может, это я такой остался?
Весь несовременный? Я один?
Кто не хочет звать Русь государством,
потому что я России русский сын!
Русские, да где же вы, подонки?
Встаньте вы со дна родной страны.
Превратили Красную в Поклонку.
Тот ублюдок, кто у блюда ныл!
Превратились русские в хазаров,
каганатом иудейским став.
Ну а русский Дух? Ведь перегаром
жизнь ты не вдохнешь в свои уста.
Если Дух покинул своё тело,
то уже совсем не тело - труп.
И хоть всё продай ты до предела,
серебром надежды не вернуть.
Перед властью стоя на коленках,
сам в себе Христа распяв, греши.
Бросив фарисеям их же деньги,
пивом удавиться поспеши.

Держи, что имеешь
Сидим и ждем.
По нам не угадать,
где наши мысли.
Когда идем
в собрание, как знать
стремимся ль ввысь мы?
Ведь враг у ног
не тратит время зря,
твердит: ''а верно ль
сказал вам Бог
что это вам нельзя,
что это скверно?''
Не доверять
коварным бы словам
в обход завета.
Пусть благодать
дарованная нам
не будет тщетна.

Нам столько сил
подаренно Творцом
ужель напрасно?
Он возлюбил
до смерти. Над крестом
звезда не гаснет!
Мы видим путь.
В нас власть могучих крыл
Его, Живого.
Стучит к нам в грудь.
Он имя нам открыл.
То имя - Слово.
Вот приступать
бы с верой ко словам
Отца всех светов!
Так благодать
дарованная нам
не будет тщетна.

Господь открыл
нам истину и жизнь,
но видит скорбно,
как закружил
в сетях бесовской лжи
народ свободный.
''Свободны мы,
кричат со всех сторон,
живи, как хочешь''.
Озлоблены
заветом, жить ведь он
мешает очень.
И не видать
конца счастливым дням...
Пусть не видать
конца счастливым дням -
длиннее вечность.
Верь! благодать,
дарованная нам,
не будет тщетна!

К Анне Вороновой
да обычная и невзрачная!
И воспоминаний больше нет.
Хотя, может, будучи мрачным, я
Думал: и свет луны – свет.
Ну а так, не знаю, зачем бы я
Стал бы вспоминать сей тонкий стан.
Только заранье о встречи ведая,
Отыскал б, возможно, тему нам.
И порой, когда стали встречи уж
Плановы, и их не избежать,
В ней я вижу то, что ждал, и душ
Трепета нисколько.
Но опять не всегда.
Порой ждет открытья новь
В идеально правильных чертах.
Толи цвет волос, разбавляя кровь мою
 пламенем вспыхнет, иль взмах
От декора шока хозяйкою
Наконец избавленных ресниц;
Толи что-то привычно жалкое
Пробудилось грацией волчиц.
И я вздрогну,
тем откровением больше поражен,
чем увлечен.
И в глазах ее как знамение
Вижу тайный мир. А в нём – мой стон.
Потому что мне не отважиться
В глубь проникнуть мрака этих тайн.
Мне ж в удел лишь след останется
От дней «непотребного» штриха.
Эти губы – для злых усмешек.
Для ужимок – милое лицо.
Трепет свой я гашу.
И в спешке дел слепых
забудется тот сон.



2012
В последнее время
все заговорили,
что вот, наступает
последнее время.
Весь мир ждет явленья,
хотя и не знают,
чего ожидают
они в уходящие
жизни мгновенья.

И все заспешили -
быстрее решили
грешить так,
как раньше
они не грешили.
А дьявол ладони
свои потирает,
ведь видит: на фоне
всех этих стараний
одна возрастает
над всем суета.
Но вместе со всеми
последнее время
ждут и Христиане.
Они ждут Христа.
Ждут с неба при гласе
Архангельском, звуке
немолкнущих труб,
в полыханье зарниц.
И каждый согласен
в себе, что не глуп, -
когда будет ясно,
что, вот - Страшный Суд,
тот, взяв себя в руки,
скорей падет ниц.
''Господь милосерден,
Он даст нам знаменья,
Он даст приготовить
одежды на пир.
А то, что усердно:
''ПОСЛЕДНЕЕ время!''
твердят, то не повод
для нас, мы ж не мир.''

Надежда на Бога -
хорошее дело,
но Царствие Божье
не зренье и слух.
На небо дорога
Господнему Телу,
но лишь, если может
в Нем жить Божий Дух!

Но Он почему-то
стоит за порогом
и дланью пронзённой
устал уж стучать.
Пред путником будто,
закрыла пред Богом
дверные проёмы
на сердце печать.
И те, кто поставил
её веселятся,
и слышно - за дверью
играет народ.
''Успеем мы славы
Господней дождаться.
Христос за Невестой
не скоро придет!
Душа наша, ешь и пей -
рано еще так
нам испытаний
влачить тяжкий крест!''

Я всем, кто пришествия
Божьего ждете,
открою вам тайну -
Христос уже здесь.
Стоит Он со скорбью
во взгляде за дверью,
а Слово призыва
пылится в шкафу.
И если с любовью
и искренней верой
и чистой молитвой
откроешь Ему,
то с той же заботой
и нежностью той же
Христос нас очистит
от всякого зла.
Пусть будет охотным
пришествие Божье.
Ты здесь, мой Спаситель!
Вовеки хвала!

                21:20
         Пт 25.03.2011


Поучение учителям Псалом
Не многие делайтесь
учителями,
зная, что большему вы
соблазну подвергнитесь,
но, раз уж стали,
то будьте совершены

Учитель, будь наставлен во Христе,
не забывай, что для людей ты стал примером.
В высоте, на кресте
дал пример Господь тебе,
не оставлять любви и веры.

В руках ваших сердце людское бьется,
сильнее сдавишь - кровь потечет.
Но кому нежно взять удается,
тот сердце к Богу донесет!

Учитель, будь наставлен во Христе,
не забывай, что для людей ты стал примером.
В высоте, на кресте
дал пример Господь тебе,
не оставлять любви и веры.



Моя лучшая песня
Однажды ночью проснулся я
от пустоты в черепной коробке.
Понял:
душа и мечта моя
где-то на дне
и в подводной лодке.
Понял:
я в ссоре с самим собой.
Больше того -
пахнет кровной местью.
Юноша,
полный любви святой
мной был убит.
Со спины.
Бесчестно.

Был он солдатом опасных дрём,
был он волхвом и лихим владыкой,
но я упал на него дождем серным,
пороков опутав ниткой.
Ведь мне хотелось быть одному,
чтобы мир принял меня скорее.
И я сбежал от него во тьму,
а он уплыл капитаном Грэем.

   Снова вдали
   берег любви.
   Небосвод запылал огнями
   Сердце плечом
   выбило черный ход
   Мы на мели,
   и в руках рули
   теперь кажутся пустяками
   Но цель зовет,
   значит, полный вперед
   и
    пусть
             повезет!

Жизнь мне не ад
и не рай земной.
С ней
в тишине
мы общались песней.
Помню:
ребенком
ловил рукой то,
что казалось всего чудесней.
Но тишина уплывала вдаль,
и вслед ей
берег махал дверями.
Я засыпал,
но меня качал
город дрогнувшими руками.

Жаль,
но когда мой родится ум,
мерзкий запах
зашевелится.
Романтический мальчик умер
в ладонях столицы.
Но ты не можешь
порвать со мной,
ведь это я
расстаюсь со всеми.
Мальчик, плачь,
шмыгай носом,
ной.
Я ушел.
Я ушел не на время!

   Снова вдали
   берег любви.
   Небосвод запылал огнями
   Сердце плечом
   выбило черный ход
   Мы на мели,
   и в руках рули
   теперь кажутся пустяками
   Но цель зовет,
   значит, полный вперед
   и
    пусть
             повезет!




Крап
Может поплакаться в небеса,
вытирая об облака
сопли?
                2012011


Закон бытия:
спелость вишен в тазу
тонет в собственной луже.
Ну, в точь как и я!
Если пустишь слезу -
останешься безоружен...
                1022011


Падать вниз еще не приелось?
Отдохнуть, как спущусь,
я б и рад, но встаю.
Неужели
я всю жизнь посвящу
выкарабкиванью
из колыбели?
                4022011




Грипп
покойники в детской
и детство в покойницкой.
И хруст банок
ис-под джин-тоника
под отцовским креслом.
И лужи в ванной,
если бы была ванна.
А в доме, степи посреди,
горизонт почему-то
помехами на экране.
И за всем, что не с города, надо следить,
чтобы не заходил обутый.
Но над этим временем,
тем временем,
и без паузы
нависло грозное и тягучее
счастье плетением
лжи. Устал уже
ждать? Мысли может расскрасишь пока лучше, а?
Сквозь занавески лучиком.



Победа Вавилона или харизматам на орехи
Миру мир, а мерой мерзость.
Мир такой в пример войне.
Меньше я страшусь и бездны,
чем ''благоприятных дней''.
Силы здесь сжигает праздность,
отбирает жизни суть.
В этой коме безобразной
смерть мечтает отдохнуть.
Смерть устала.
Люди сами
нынче ищут лик же.
Молят дьявола слезами
подвести грехам итог.
И завален мертвецами
вечной жизни родничок.
Манна сточена червями.
В сердце не ковчег, а гроб.

Ветер спит на пепелище.
Нет преград.
Нет больше тайн.
Всё дозволено.
Все слышат покаяние онлайн.
К пыльной Библии ступени все в коврах. Почет и страх.
И рождественское пенье у шутов в гнилых устах.
Слёз не надо.
Надо радость.
Мы ж за всё благодарим.
Значит, хохот до упаду.
Риму мир, а миру Рим!

Валтасарова корона в прах,
но власть её в другом.
У подножья Вавилона
персы празднуют разгром.
Нет, не мир руками персов
Вавилон с престола сверг.
То лишь видимость.
Ведь свергся дух
при выборе из вер.
И над каждою иконой
''мене, текел, упарсин''.
Тишина,
как в морге,
дома.
Веры хватит,
воскресим!



Вниз, чтобы подняться
Всё едино - начало и итог.
Следы кровопийцы уводят в монастырь.
И ты знаешь, что
с противоположностей зачался этот мир.

Добро и зло тесно сплелись. Только свет и тень порождают красоту.
Тянет вверх, но нужно вниз: только поднимаясь, ты найдешь свою мечту.

Забудь.
Не будь упрямым и тугим.
Познать жизни суть нужно разумом пустым. 
Не стоит держаться за место под звездой - на небе в пустоте так много жизни неземной.

Всегда вершится тем, с чего и началось. Ведь судьбы и деянья, всё вращается как ось.
И чтобы в чем раскаяться нашлось, должен делать то, с чего начать тебе пришлось.


Антизаквасочный
О чем писать не слышу мысли
и смысла в том не вижу я.
Не трать приправ, раз всё прокисло,
нужна лишь биохимия.
Не примет нас Господь нарядных,
пушистых плесенью. Но вряд
ли сможем мы в стихах надсадных
простерилизовать их яд



Те же грабли
''Распни, распни Его!'' -
кричали дружно все, соря
слюной. Пилат не понимал.
Спросил у них:
''Так Это ж царь ваш. Нет? Кого ж я...''
''Кесаря!
Хотим мы кесаря, а Этого распни''

Дождались кесаря евреи с распростертыми,
лет через сорок к ним на зов явился он
с мечом и факелом. Открыл он словом твердым им
то, что отныне имя Риму - легион.
В Ерусалиме больше камешка на камешке
Рим не оставил, а евреи по сей день
зовут Израиль с Палестиной своим кладбищем.
Но вот признать виной предательство им лень.

Так и сейчас евреи, что в Кремле сидят,
не понимая, продают врагам страну.
Но всё же зря вы в русской роще к власти лезете,
медведь-хозяин уже чувствует весну.


Надо на на что-то решаться
Через жизнь убежав в обход,
я устал ничего не нести.
Я устал смотреть вперед
на холодный кровавый закат.
Я устал бесцельно брести
по дороге в ад


Любителям поэзии
Чала Вячеслав
Пусть даже и робко,
пускай и несмело,
но прочь из коробки.
Великое дело!
Долой мишуру и
змеистые ленты -
ведь мы вам даруем
не счастья моменты!


Нежилец общаги
Я про общагу напишу
немного льстиво и туманно.
И страшных тайн не разглашу,
и приукрашивать не стану.
Я буду четко в цели бить
себе помочь остаться целым,
а также чувства разбудить
к ней апатичных новоселов.

Ненаблюдению погод
не стать препоной дням суровым.
Зима, конечно же, придет.
Так лучше ждать её готовым.
Ведь, отрицая роль общаг
в судьбе студента, словно Дарвин
теряя основное ''как'',
мы ''почему'' в главенство ставим.
И в эволюции причин
мы видим: вот, студент хотел быть
отличником, но стал другим.
Но почему? Кричим мы в небо.
Он вышел из среды довольств,
и у него хватило б силы
мечты своей не видеть боль,
да только он и цель не видел...


Предчувствие
Чала Вячеслав
Близко ночь,
и всё в округе
замедляет жизни такт.
Будто чует:
что-то будет.
Близко ночь...
и близок мрак.


Предание
Приходит опыт с радостью и с мукой,
и если древнего разгадки полны им,
я их предам. И пусть тому порукой
послужит вера в доброту причин
свиданья между прошлого наукой
и близостью к суду младых годин.


Пустокровие
Я понят
и поднят
у бездны на краю.
В меня преисподня
вливает кровь свою...


Память о безвестных
Чала Вячеслав
Время пожевало
желтые страницы,
будто бы, слюнявя,
всё листало их.

Предо мной мелькали
вереницей лица,
что в альбомах правят.

Вечер зимний тих.


Не живется
Чала Вячеслав
Эх, мать,
возьми меня обратно
туда, откуда родила
меня на свет.
Не брать
ничего бесплатно
ты меня сама учила,
разве нет?

А жизнь
мне мою задаром
вдруг вручили,
даже толком не спросясь.
Скажи,
для чего быть старым,
если радость от подарка
с детства не срослась?


Ах, ма, дули на!
От китайцев давно слышал мудрость: ''Коль на площади слушают стих, значит, люди уже не ждут чуда, и сметет революция их''.
Тонкой девушки слышался голос, чуть дрожащий, и с наших трибун. И дрожали, как зреющий колос, вместе с голосом все, стар и юн.
Но, увы, - лицемерное племя! Не сгорели мы в честной борьбе, не смело нас мятежное время - люди вдруг покорились судьбе.
''Революция? Нет уж, не надо. Продадимся мы лучше. Бери! Мы от старого жизни уклада отрекаемся. В чем нас корить? Лицемерие - вот наша гордость. А стихи больше нам не нужны. Детективы же есть и, там, порно. Вот что девушки делать должны, а не быть поэтессами!''
Скромно закатилась витии звезда. И сраженная этим, укромно дух свой звездам решилась отдать.
Но, увы, как в покое оставить, когда нету в стране новостей? Все вдруг вспомнили, начали славить, лишь закрылась за вечностью дверь.
Ахмадулина сразу б воскресла, если б видела, сколько людей вдруг на стены от горя полезло,
осознав всю ''потерю
потерь''...


От чаяния
Чала Вячеслав
Не отчаивайтесь -
я отчаливаю.
Будет сеча - я весь
в кровь вкачаюсь свою.
Вы отчаливайте:
как свеча тает Русь.
Сгинет в сале вой тех,
кто огня питал курс.
Не затягивайте,
я отчаиваюсь.   


Вселенский Зевок
Дьявол в остывшей геенне сопит,
смотрит кошмары людей.
Бог задремал на престоле.
Мир спит.
Кто же проснется
быстрей?


Разрешите разрешиться
Коммунизм,
научный атеизм,
преподайте мне урок завета.
Если не любить,
гневом что ли жить?
Всех вокруг губить?
Внутривенно гнить?
Что вы мне ответите на это?


Фанатик
Рассудить, чей плод опасен и с корня свести.
Пусть рассудок темно-красен - кровью ведь крестить.
Истина - дитя азарта.
За неё борись.
Хочешь жить, тогда поджарь-ка. Если ж нет - гори!
Души падших, покидая, уползи, змея.
Всех спасти взялась святая инквизиция!


Лост Ворлд
Серой змеею
свивается кольцами дым.
Нет мне покоя.
Я знаю, что близок закат.
Жизни наградой
станет крупнейшая из пустынь.
Пламенем ада
привычный мне мир обьят.

Я не останусь -
здесь прежней жизни не вдохнуть.
Я замыкаюсь!
В себе ищу обратный путь.
И спотыкаясь
о вспышки карликов и черных дыр,
бредет по краю
мой новый затерянный мир


Мы с городом
                поэция


Этот город -
чужой.

Я им цепко пленен,
и прикован игрой
глаз, налитых свинцом.

В этой битве мозгов
ставят время на кон.
Я рискнуть им готов,
лишь бы быть ни при чем.
''Так шагни ж рисковать,
засучив рукава,
и твоя голова
снова будет мертва!''

Этот город стеной
заслонил небеса,
но пока я живой,
меня надо спасать!
Я не вижу свет звезд,
но пытаюсь найти.
Чтобы выстроить мост,
нужно вброд перейти...
Я рвануться готов,
но не чую оков.
В этой битве мозгов
город бьется без слов.

Этот город для нас
заколдованный круг:
перед смертью -
экстаз,
после смерти -
испуг.

Если жизнь это бег,
то начало пути
нам на дне бурных рек
больше не обрести.
Белый свет как иной.
След вины - сердца зной.
Кровь здесь словно вино.
Я и город одно...

Если жизнь это бег,
мы зависли в прыжке.
Впереди мертвый снег,
да и то вдалеке.
Бездна ждет и молчит
в предвкушенье молитв.
Вскрикнул, лопаясь, щит -
кто-то снова убит.
Знать, ему суждено
стать утраты виной,
но теперь всё равно -
я и город одно.

''Где среди игроков
час твой может пробить,
свою боль на засов
приготовься закрыть''
Но не сдамся.
Больной
я тебя исцелю!
Бездну я умолю,
мы ведь вместе - одно.
Знай, средь и тысяч звезд
равных двух не найти.
''Хочешь выстроить мост?
Сперва вброд перейди!''


Рецессивная шизофрения
Что мне делать с человеком,
разлюбившим красоту?
Как поднять сухие веки,
как вдохнуть в него мечту?

Я всегда с собой шел в ногу.
Вместе пели, вместе сон
свой делили по дороге,
что я делал - делал он.
Но вдруг эхом не отдался
мой по скалам дробный бег.
Я увидел, как я сдался
и спокойно канул в снег.
Я вернулся: ''Поднимайся''
Поднял взор слепой: ''Зачем?
Я довольно проскитался,
мест не хватит в небе всем''.
Я опешил. ''Как ты можешь?
На тебе тяжелый крест...''
''Снова гнать себя из кожи?
А цена?''
''Ценою честь!''
Он махнул рукой.
Я обмер.
Грозно ставши перед ним,
оглянулся вкруг я, но мир
оставался просто мир.
Так что ж делать с человеком,
разлюбившим высоту?
У духовного калеки
излечить чем хромоту?


Красный призрак
Забыты города на Марсе.
Серых монолитов крошку
цедит ветер сквозь века.
Лик планеты стал безгласен,
только зов поют истошно
волны красного песка.
Став таким жестоким, солнце
покрывает пеплом берег
океана пыльных слёз.
До златых глазниц дотронься-
тех, что мраком яркость мерят-
утром восходящих звезд.
Стал туманом вздох последний
поколений, занесенных,
словно дресвою, судьбой.
И взбивает плач  победный
красный саван. То плач звездный-
мертвых вен сердечный бой.


Безбрежное одиночество
Адьёс, амиго де сантес.
Этот берег, увы, не наш.
Вновь летучий голландец
ищет свой экипаж



Взгляды окон, дыханье дымов
В гулком тумане
не продохнуть.

Город клыками
впился мне в грудь,
жаждя поганить
души моей суть.
Но, взвизгнув, отпрянул -
меня не спугнуть
его чудесами.

Выдерну жуть
из грязной раны.

Ему не вдохнуть
того, что не камень!


А что делать?..
Чала Вячеслав
Я занят предвиденьем
денно и нощно
скребусь в остекленную дверь


Под колесами вьюги
В окна вагона пурга скребется,
смотрит ненавистно.
В взоре том смерть.
Ей не достать, но она не уймется.
Руки ломаются
веток. Зол снег.
И сколько б даль не неслась навстречу
стелет обломками
ветра утех.
В жутких картинах зимы снег вечно
плачет негромко, но
в плаче том - смех.
Снова пурга над землей глумится,
снова она над всем
мрачный судья.
Поезд идет, и в висках стучится
дробь серенад осей.
Как их унять?


Поэция утра
Больше не уснуть.
Утро серебрит мою боль,
творит новой жизни суть.
Прошлую,
как крик,
больше не вернуть, унесло.
Забудь.
Как стекло витрин разлетелось.
Муть поднялась внутри.
Утро стерло грим.
Ночь прошла как дым,
и твои следы
больше не видны.
Не видны ничуть.
С высоты игры
ты смогла рискнуть
мне вдруг подмигнуть
и себя укрыть
негой новых пут.
Сердце изнутри
проломило грудь.
На руках зари
моя кровь горит.
Шепчет мне: забудь.
Шепчет мне: умри,
собирайся в путь
и на дне замри.
Дураком не будь,
черт тебя дери!
Здесь ты будешь чужд,
погружайся вглубь.
Нежность этих губ
с памяти сотри.
Все оставь,
бери только ночи жуть.
Для нее умри,
дураком не будь.


Ось невидима
Москва лишь топот ног,
но не шум крыльев, нет.
Слова песок дорог укрыл.
И свет померк.
Как много вижу я
здесь одиночества.
Всё ближе, как змея,
всё туже, как петля,
кольца твои, Москва.
И больше нет тепла.
Мой свет - одна зола.
Но ты меня звала,
ждала, и вот -
мгла.
Здесь струны для тишины,
а ветер для головы.
Всем лечь и видеть сны
на сцене улиц Москвы.

Москва - лишь денег звон,
но не подъем наверх.
Один здесь грех - закон,
а в берег бьет успех.
Тут верный спутник мой
лишь одиночество.
Зову тебя с собой,
но здесь любой немой,
когда зовет Москва.
И рядом нет тебя.
Меня дни погребя,
тебя забыть велят.
К нулю иду с нуля.
Здесь струны для тишины,
а ветер для головы.
Нам лечь и видеть сны
на сцене улиц Москвы.


На день рожденья
Дар жизни. Как прекрасен он! Как сладостно дышать и видеть, хотя порою сопряжен вдох новый с болью и обидой, а вид вокруг не так уж мил: ужасен, грязен, скверен. Но знаю я - Господь творил меня для счастья. Я уверен!
И счастлив я, ведь я спасён. Ведь я преображеньем от всех скорбей освобожден в день новонарожденья.
И нет земли.
И мира нет.
Всё древнее проходит.
Исчезло время зла и бед. Лечу по небосводу.
Господь, прими мои слова, дела и мысль. Да будешь Ты всё во всём. Ведь я познал, Ты ждешь, хранишь и любишь.
И не вместить вселенне всей Тебе благодаренья, хвалы и радости моей
в грядущий
день Рожденья.   


Листва
Чала Вячеслав
леопардовая осень.
В хищной маске полутень.
 То ли проблеск, то ли проседь
средь лысеющих ветвей.
Небо томно. Ветер злится,
как листву срывает птиц.
А на листьях будто лица
удалых
самоубийц.  Совершенное свершенье!
Я срываюсь как листок.
Это ж сколько сил душевных
надо, чтоб шагнуть в поток
ветра, насмерть отрываясь
от привычного житья.
Хоть в паденьи упиваюсь
до конца свободой я. ;


Дотерпеть
Последней надежда уйдет с молотка.
Если боишься - молись.
Жизнь перед смертью обычно горька,
но это ценнейшая жизнь


Зов бездны
Что-то весьма голодное -
нечто воистину древнее
в сердце моё беспородное
смотрит из смерти, согрев её.

Может, тоска залетная
вычислила объект себе?
Да, но душа поет моя,
рвется из тлена надежд цепей.

Ждет меня,
ждет нечто темное...
или такое яркое,
что обжигает зрачок мой, и
не различаю подарка я.

Манит на волю дух слабый мой,
силу и власть обещая мне.
Шепчет: ''родимый, пора домой -
души, как мы, живут стаями''.

Тело, рассыпься осколками!
Света души снять нагар хочу.
Вольной судьбы ждать недолго мне.
Божие Богу.
Прах к праху.
Мчу.


Червь
Я лишь червь, сосущий бремя,
слизью брение кропя.
Грязь ушедших поколений
спит, в зубах моих скрипя.
Я б сказал, что под стопою
у меня вселенский склеп,
но я червь, и гроб свой рою
я, песок жуя, как хлеб.
В моем теле сила мертвых.
Страх же мертвых -
пасть моя.
В дань земле из моей прорвы
лезет пища бытия.
Я безлик и равнодушен,
хоть и мной пугают крох.
Я крадусь сомненьем в души,
скрытой жизни темный бог.


Жизни моей абсурдной

Из-под темя вьется стружка
неподатливых обид.
Жизнь, прости меня, старушка,
я не смог тебя любить.
Ускользает через веру,
как сквозь дым, искра надежд.
Слишком радостны потери.
Шрам победы слишком свеж...


Смерть перед смертью
Ночью
ко мне
вдруг постучался
черный кошмар.
И впустил я его.
В памяти дней
прошлых
он сжался
и в ужасе сдался -
не смог ничего.

Сердце молчит.
Поздно пытаться
спящие чувства
бедой ворошить.
Нет мне причин
больше бояться -
пепел остался
от мертвой
души.

Первый удар -
в мягкое темя.
С первым же вдохом
ты бьешься в петле.
''Жизнь только пар
на малое время'',
а я
уже сварен
в этом котле...


самоценность
Я стал вдруг перекрестьем взглядов.
Смерть ожиданием больна.
Зарытый рубль станет кладом,
но как коварна глубина...

 Нырнуть!
Монетой кануть в воду.
Так за собой след замести.
Я слишком полюбил свободу,
чтобы ответственность нести.


Тень истомы
Чала Вячеслав
Гарь надежды за каждой проседью.
Жизненный путь - путь тормозной.
Если вираж от какой-нибудь новости,
значит лицом к стене с новой стеной.
Дышит молитва капелью благостной,
с неба в асфальт мой стучится дождь.
Брызги дробятся. Снова адрес мой
не абонентен. Жди, раз уж ждешь.
Где-то, наверно, помнят, плачутся
и, провожая, зовут опять.
А моя жизнь всё под горку катится.
С этой истомой проблем не знать.
С этим блаженством каждый скрип колес -
как промежуток между слов.
Чья же вина, что оно накликало
эхо из бездны, смерти зов?




Прошение
Искушенье опять стеной...
Помоги мне, Господь,
расшибиться, но знать: со мной
Твоя верность. И хоть
после скорби и слёз приди.
Чтоб Тебя узнавать,
научи меня, Господи,
на других не пенять.


Борьба с судьбой
;Локти со стуком.
Пальцы в волосы.
Господи, что впереди?
Кажется, будто
с небес полосы.
Снова из глаз дожди?
Нет невезенья,
есть только сОблазн.
Тела Христа бесценного
Преображенье -
Голгофы образ.
В жилах продукт брожения.
Виском о холод
клетки бетонной.
Боже, придай же сил!
Но знаю: город
с вершины горной
не может покой вкусить...;


Одержимость
Чала Вячеслав
Если сам себя осуждаешь,
где же взять
избавление?
Я в потемках души блуждаю.
Как же стать
на колени мне?
Знаю, Сам Иисус
ждет
покаяния.
Но я в злобе томлюсь.
И гнетет
осознание.
Я собой одержим.
Легион
мыслей в черепе.
Шепчут: ''дай, мы сбежим.
Кон
повышай или перебей''.
Ведь, чем я, существа
нет скверней.
Ни печаль
и ни смех мне не ведомы.
Перебежчик в духовной войне.
Жаль,
но я даже себе
враг не преданный.
Обглодав до костей
всё добро
и все милости,
укрываюсь я в гроб,
где
стихло Слово, бессилен стыд.
И кричу из глубин,
не вняв,
словам Отеческим:
''Что Тебе до меня,
Сын
Человеческий?'';


Палундра! Спасайся, кто хочет!
Чала Вячеслав
От начала,
чрез освящение
Духа
и через веру
истине,
Бог призвал меня
ко спасению.
Но в моей власти:
слышать мне
или нет.



Хотеть не вредно
Никто не виноват в слепой нужде.
Спасенье мира скрыто в этой доле.
Пока мы чувствуем,
Пока мы ведаем несчастие потерь,
Мы за искусами
Бредем по своей воле.
Рабами страсти могут сделаться лишь те,
Кто к остальному вечного влеченья
Не испытал еще.
Но, слава Богу, есть несчастие потерь!
Погони за невиданным ристалище
Избавит нас от жути пресыщенья.
Будь всё подвластно нам, не будь нужды,
Нас поглотило б злое равнодушье.
И от безделия
Мы пали б жертвой черной пустоты,
Но, ощущая зависть с жаждой в теле, я
Души своей истомой не разрушу.


Деление на ноль
Всё никак?
Тогда хоть мудрого послушай-
что сказал Иов, запомни навсегда:
''Пусть не доверяет суете заблудший,
ибо воздаяньем будет суета''!


В храме
Колебанье полумрака.
Дрожь задумчивых свечей.
Жидкий блеск цветного злата
царства рыщущих теней.
Хладный мрамор отраженья,
освещенного луной,
свод немого восхищенья,
от усердья чуть живой.
Стойкий запах всесожжений
чаши, стынущей в углу,-
серебро вод омовений,
что прогоркло днём в чаду.
Скорбно замер серый ангел;
как морщинка на челе
тонкий скол,
и в этой ранке
ночь гнездится,
а во мгле
бесконечности вселенной
звезды жгут следы огнем.
И внизу
я на коленях
перед пыльным алтарем...


Откровение для маловерного
Можешь делать отныне
всё, что не позволял
вопиющий в пустыне.
Час свободы настал.
Нет пророков в отчизне -
Последний распят,
и ловцы твоей жизни,
наверное, спят.

Можешь плюнуть на спину
уходящему прочь.
В смертной тени долине
давно уже ночь.
Ты же ведь не пастух,
Гавриилом не зван,
так не слушай, что Дух
говорит церквам:

''Побеждающему дам
вкушать
от древа жизни,
что растет посреди
рая Божия.
Если ты еще не смог
узнать
пути к отчизне,
отыщи крест и жди
у подножия.

Вавилонскую башню
славь чужим языком.
Поклонись истукану.
Обернись на Содом.
Десять казней ужасных
растирай по лицу.
И греши, молясь страстно
золотому тельцу.
Собираясь на битву,
Валаама зови.
И святых за молитву
растерзают пусть львы.
Будь к страданиям глух,
раз ты терпишь их сам,
но послушай, что Дух
говорит церквам:

''Побеждающему дам
вкушать
от древа жизни,
что растет посреди
рая Божия.
Если ты еще не смог
узнать
пути к отчизне,
отыщи крест и жди
у подножия!



Внутренний голос
Я с собой не молчу,
только как узнать,
я ли это шепчу
так пакостно:

Всё будет ясно
с первых слов.
Тебя
обязательно выделят,
как выделяет
ткань мозгов,
скрипя
по нервам, первый взгляд.

Быть на самом краю
небольшой прок еще.
Я в чреде не стою -
жду в дороге счет.

Только мысль одна
как
в голове тиски:
что тебе до меня,
враг
человеческий?
Преображение
Удар
в гонг
старых канонов.
Мир авалонов
издал
стон.
Многое ждет нераскаявшихся -
вечность готовит сюрприз.
Ну, а пока
изменяющихся
зовет к себе жизнь.



Храни
Чала Вячеслав
Не делай в себе пустынею
всё то, что нам жизнь даёт -
больше всего хранимого
сердце храни своё.


Установка
Чала Вячеслав
Стремись к Тому, Кто тебя любит.
Люби, как Он,
но Духом,
не душой.
Да будет Бог всё во всём.


Раб и сын
Сын, плод от плоти, дома наследник,
вместе с рабом совершает свой труд.
Он не владеет всем, но и не беден.
Кротость с терпеньем своё принесут!
Всё оправдается жизнью полезной. Коль
будет угоден, и раб возрастет.
Но сколь желаннее цель быть наследником:
сын, быв испытан, наследует всё.
Сделай же выбор свой, не отступайся
(в кои-то веки подсудным решать):
будь опекаемым или останься.
В рабстве погибнув,
свободным не стать!


Ave, Ravve!
Радуйся, Равви, всё хорошо.
Так поцелуем Иуда
предал Христа, серебром искушен.
Но чего ждал, он уже не нашел.
И Божьих слов не забудет:
друг, для чего ты пришел?
 Друг, для чего ты пришел?
Стоит ли ждать, исцелять и страдать,
если любви не имеешь?
Вспомни во что ты крещен,
Кем был прощен!
Сможешь ли Бога в себе отстоять?
Знай, ты пожнешь, что посеешь.

Можно приблизиться и Господу так,
что Он Себя тебе вверит.
Учеником тебя могут назвать.
Можно при всех и Христа целовать,
для остальных быть примером,
но для чего же, мой брат?
Друг, для чего ты пришел?
Стоит ли ждать, исцелять и страдать,
если любви не имеешь?
Вспомни во что ты крещен,
Кем был прощен!
Сможешь ли Бога в себе отстоять?
Знай, ты пожнешь, что посеешь.


Римлянам
Нас, Христом воскрешаемых,
Бог Своими назвал.
И не сильных избрал - больных,
Дух нам Собственный дал.
Забывать ведь не станем мы, как Иисус пострадал.
Силы в нас не истаяли.
Боже, Ты нас призвал.
За Тебя умерщвляют нас
 всякий день, как овец.
Но Твоя воля праведна!
Исцеляй нас, Отец.
Всё преодолеваем мы
силой, нет не своей,
но Того, Кем спасаемы
мы от бед и скорбей.
И ни смерть, что повержена,
и ни жизнь, что как пар,
и ни Ангелы между нас,
ни свершений тропа,
ни начала извечные,
и ни Силы земли,
и ни время конечное,
ни текущие дни,
ни высоты, ни глубина,
и ни что, и ни кто
от любви не отлучит нас.
Так нас любит Христос!


Скорбь
Ты молчишь.
Холодный камень
к твоему плечу
прислонился, как и ты угрюмый.
Словно тень над нами.
Сокрушенно я молчу,
в клочья разгрызая свои думы.
Тишина и стужа.
В пелене тумана
тьмы не побороть.
И не стать уж хуже.
Болью плачет в сердце рана.
Нас взяла в свои оковы скорбь.

Без души, без лица
город мой
в свернувшейся порфире зорь.
Окон лёд, дороги из свинца
охраняют на престоле
скорбь.

Из могил бетонных
аквариум
в ядовитом смоге захлебнулся.
Пасть дверей зловонных
изрыгает шум,
чтоб я оглох и не вернулся.
Едкий запах дыма.
Крик сорок на свалке
и борьбы с собой
тугая топь.
Уходи, родимый.
В этой перепалке
победит по нашей жизни
скорбь.

Без души, без лица
город мой
в свернувшейся порфире зорь.
Окон лёд, дороги из свинца
охраняют на престоле
скорбь.


Порубежье
Всё изменяется
со временем,
стирается
как грань
между искусственным
и древним.
Себя ты чувствами
не рань.
Перед тобой
своё теченье.
Ждешь, в смуте городской
застыв.
А у меня же,
что ни день, всё
пляшешь
под чужой
мотив.
Заданья, споры и приказы.
И разговоры
хуже чем
сама война.
Но я ни разу
не получал письма
взамен.
Прости, что груб
с собой при встрече-
я словно труп
пришел с боев.
Твой пленный воин
злом излечен.
Тобой был болен -
стал здоров.

В бурях окраины страны.
Ветрам не спится,
но как и прежде
не гаснут сторожевые огни
и не дает забыться,
в борьбе сжигая дни,
зарница
порубежья.

Я на границе
как заря
устал светиться
кровью.
С бойницы,
метясь в главаря,
метать всем в лица
участь вдовью.
Суровый склад
жестоких бед.
В душе разлад
с самим собой.
Ты не зови
меня. Исхода нет-
я для любви
теперь чужой.
Я стал другим,
сгорев до тла.
Мои враги
во мне.
Не различив
добра и зла,
я жив,
но как во сне.
Я жил мечтой
''вернусь'',
когда тебя с тоской
покинул.
Сожгла надежды
грусть,-
я здесь, но дух мой
в порубежье
сгинул!

В бурях окраины страны,
ветрам не спится.
Но как и прежде
в борьбе сжигая дни
нам не дает забыться
порубежье.


Прощание
Заалела костром
осень в пляске ветров,
подняла птиц тоска.
Словно белым пером
тишь озер и лесов
застит снега рука.
И печаль холодна
укрывает твой след
от меня навсегда.
Всем назло скорбным дням
вместе прожитых лет
забирает тебя не беда,
но судьба,
что сплетает из льда
и огня, расставания, встреч и труда
нашей новой весны города
и влечет нас сквозь слезы туда.

''Не оставляй меня хотя бы в мыслях своих.
Я буду верен тебе до конца.
И даже если голос надежды моей утихнет,
будет вести меня свет
твоего лица''

Почему чужакам
ненавистен покой?
Чем рожден этот гнев?
Для чего ждать богам
горькой доли людской,
игом смерть нам на выи надев?
Мне устлать путь назад
твой ивовой лозой,
и по вешней воде
ты вернешь мне свой взгляд,
шелк волос, голос твой,
обещающий больше нигде
не оставить меня, ни в беде,
ни в веселье, но я буду верить, что день
тот настанет, когда мы докажем судьбе,
что ни смерть и ни тьма нас не смогут
навеки задеть.

''Не оставляй меня хотя бы в мыслях своих.
Я буду верен тебе до конца.
И даже если голос надежды моей утихнет,
будет вести меня свет
твоего лица''
 


Я тень себя
Кто же взрастил
этот каменный сад
человеческих душ на земле?
Сколько бродил
я среди звезд и рад
был скитаниям вечным во мгле.
Я утолял
всех ответов и тайн
разум свой бесконечной игрой.
Но час настал,
и сквозь времени край
стал я узником персти земной.

На суровой земле
на камнях и золе
только терни растут, задыхаясь.
А мне тесен ваш мир,
и я болен им.
Но пока я уйти не пытаюсь.

И во тьме горит
светом на пути
лишь тоска внутри.
В мыслях высоты
больше не найти.
Ночь сменяет день
глупой суеты,
низвергаясь в пустоту
моих дум.
Я всего лишь тень.

Нет, не принять
мне чужого тепла -
ваша радость как будто волна:
чтобы поднять
вас над бременем зла,
ниспадает в пучину она.
Слезы и смех
лишь забава для вас,
и нет смысла у вашей судьбы.
Святость и грех
поменялись в правах.
Вам не слышать своей же мольбы.

На суровой земле
на камнях и золе
только терни растут, задыхаясь.
А мне тесен ваш мир,
и я болен им.
Но я выжить тут постараюсь.

Темным огнем
только взор мой кипит,
мучим холодом дух же молчит.
Перед дождем
облаков мрачен вид,
но мой гнев синеве не грозит.
Грустью томим,
я прошу небеса
от меня землю освободить.
Ярости злым
вашим ковам не стать
мне препоною тенью застыть.

На суровой земле
на камнях и золе
только терни растут, задыхаясь.
А мне тесен ваш мир,
и я болен им.
И я тенью его нарекаюсь.

И во тьме горит
светом на пути
лишь тоска внутри.
В мыслях высоты
больше не найти.
Ночь сменяет день
глупой суеты,
низвергаясь в пустоту
моих пут.
Я всего лишь тень.



Северный ворон
На поле брани
черно-бело-красном
снег охладит чело,
я вежды подниму.
Тела изрубленных
теперь во власти
убравших в траур
склон ворон.
Я в их плену.
Клюв точит вороньё
доспехом рваным.
Сверкают точки глаз.
Ждут часа моего.
Огромный ворон,
весь седой,
промолвил:
''Рано!''
ведь я один из вас,
звон битвы роковой.

Белвран имя мне.
Я глаз белбога на ладонях солнца.
Крик мой в серой мгле
как отраженье звезд
на дне колодца -
будит тоску
в сердцах существ
во тьме и хладе водном
и пробуждает жажду
у небес
найти себя во мраке
преисподнем.

Огромный ворон, весь седой,
промолвил: ''Кара!''
Я приподнял главу
и крикнул, время есть!
Полярный бог всё ждет
кровавого нектара.
Его я призову,
ведь для него я здесь

Смотри, отец, - не все
добычей стали
осатанелых вьюг.
Герои на щите!
Победа дарит нам
не только боль печали
оставшихся подруг.
Но ворон прохрипел:

''КАРРРА!!!''

На поле брани
черно-бело-красном
эпохи рушатся,
свергаются цари.
Никто не остается
безучастным.
В борьбе пастух и царь
сжигают алтари.
И вороньё глядит
глаз угольками
на эту глупую
игру тепла и зла.
А небо скроет нас
замерзшими слезами.
С ветрами лютыми
споют колокола.


Северная
Там на юге всегда
война.
И льется рекой
кипящая кровь, и вина
реки
всегда под рукой.
И можно навеки
там потерять облик свой!
А здесь нет
места забавам -
суровый настрой
дарит тишина.
И мне
всегда
была нужна
не зной,
а
твоя пелена.
Твой саван,
вечный покой.

Зима
взошла на царствие сама.

Здесь нет
права на страх:
каждый удар - чье-то решенье.
Мы несем в своих руках
тепло для жизни, а, значит, смерть
несет пораженье.
И как прекрасен этот край,
где соколы вместо ворон.
И знай,
что лишь в снегах
раскроешь тайну и в ветрах
услышишь зов
немых богов
забыть про стон
и жить, как
ты готов, -
с душой
прозрачнее льдов.

Зима,
где же ты была,
когда меня влекла
на крест пустыня?
Солнцем и песком пекла,
и я не мог расстаться с ними,
но ты меня звала!
Зима,
забери меня
дальше от огня,
оставь мою гордыню
для себя.
Зима
взошла на царствие сама.

А жизнь проносится пургой
и заметает след,
а впереди лишь мгла.
Постой,
я волен дать ответ
на твой вопрос простой:
я вечен или нет.
Лишь тот
стать ледяной скалой
способен, жизнь кого
останется бела.
А кто
жил дымом над собой
и сыпался искрой,
тот догорит дотла.
И не воскреснет новою весной!

Зима,
где же ты была?


Анды-побратимы
Ты шел за мной след в след
по кругу бытия,
ведя меня с собой.
И каждый мой ответ -
была лишь мысль твоя.
Спой эту песнь со мной.

Я не верю,
что устала жизнь
согревать
в своих ладонях нас.
Я не верю -
смертью докажи,
что не признаешь ты больше
братства власть.

Я бил врагов твоих
с тобой плечем к плечу.
Ладони стерли в кровь.
И пульс сердец своих
смешали в том бою.
Давай всё вспомним вновь:


Я не верю,
что устала жизнь
согревать
в своих ладонях нас.
Я не верю -
смертью докажи,
что не признаешь ты больше
братства власть.

Это навсегда,
это навека.
Анды без улуса -
ветер по степи.
Меж землей и небом
клятвой облака -
кровь небесных жил пролей и клятву закрепи.
Бились как одно
души и сердца,
сабли и слова.
Одной судьба была.
Эта жизнь стекла,
как слеза с лица.
Никогда страшней измены
я не ведал зла.

Страх, боль, беда, молва
нас не смогли разбить.
Я всё готов стерпеть.
Но лишь предательства
я не могу простить.
В глаза взгляни, ответь.

Это навсегда,
это навека.
Анды без улуса -
ветер по степи.
Меж землей и небом
клятвой облака -
кровь небесных жил пролей и клятву закрепи.
Бились как одно
души и сердца,
сабли и слова.
Одной судьба была.
Эта жизнь стекла,
как слеза с лица.
Никогда страшней измены
я не ведал зла.

Я не верю,
что устала жизнь
согревать
в своих ладонях нас.
Я не верю -
смертью докажи,
что не признаешь ты больше
братства власть.



Крещенье Руси
Как выходили на берег высокий,
ай да пускали высоку волну.
Тихли в высокой траве отголоски.
Дети лесов привечали весну.

Как по весне, по весне разгорались
степи трескучим закатным костром.
В нем языками огня появлялись
лютые волки в обличье людском.

И полетела над Русью тревогой
быстрая ласточка в небе ночном.
Да выходили на берег высокий
дети лесов в своем горе степном.

Всё утонуло в воде благодатной,
что было ветхим, мешающим всплыть.
А из реки уже вышли обратно
сильные Духом, решившие жить.


Богослов
Старик, за веру пострадавший,
с пустынного клочка земли
даров духовных не терявший,
сердца способен воспалить.
Семь Ангелов ему внемлит.

Иоанн,
благовествуй и спасай.
Ты избран, тебя в небеса
уносит Дух.
Тебе дан
ключ к тайне грядущих лет.
Гляди, разгорается свет,
а мрак потух.
К себе будь глух.

Как праведник ты снес мученья,
в награду же узрел живым
Святого Бога воплощенье
и новый Иерусалим.
Но будешь ли ты вместе с ним?

Иоанн,
благовествуй и спасай.
Ты избран, тебя в небеса
уносит Дух.
Тебе дан
ключ к тайне грядущих лет.
Гляди, разгорается свет,
а мрак потух.
Молитвы вслух.

Сгорит упущенное время,
покрыто смертною тоской.
Но жизнь не терпит промедленья -
грядущее идет стеной.
Сулит и ужас, и покой.
Легко ль пророческое бремя
земле судьбу её вешать?
Всё видеть в миг благоговенья
и не иметь слов рассказать?
Но никогда не отступать!

Иоанн,
благовествуй и спасай.
Ты избран, тебя в небеса
уносит Дух.
Тебе дан
ключ к тайне грядущих лет.
Гляди, разгорается свет,
а мрак потух.
Одно из двух.


По берлогам
Через пороги
мы струги несли
на плечах.
В топь вязли ноги,
но мы как могли
гнали страх.
Гнали страх пред собой
словно стаю лисиц,
наполняя им чужды края.
И вопила земля под стопой,
и границ
вдаль ползла золотая змея.
Меч смахнет словно прах
города с серебра -
грязный мир только в грязь и втоптать.
Но усталость в глазах,
и приходит пора
поворачивать вспять.
По домам.
По берлогам!
Стая детей встречает с дороги
наши унять боль и тревоги,
вылить на раны бальзам.
Пусть снегам
не вернуть уже многих,
жизнь их продолжится там, где ждут боги.
Мора за нами брела до порога,
но здесь мы ей не по зубам.
Слава нас ждущим сердцам!

Вечных побед нектаром напиться
не суждено и богам.
На волчий след
напали лисицы.
Их пламенем вспыхнуть снегам.
Их огонь красит лес,
а в воде наша кровь.
Через борт алых стрел льется дождь.
Если ждешь дар с небес,
значит, жертву готовь.
Сеешь ветер, но бурю пожнешь.
Меч смахнет словно прах
страх и гордость с души.
Раны жизнь повышают в цене.
Рвется дух в парусах,
вспять разбитый спешит,
но, окрепнув, он станет сильней.
По домам.
По берлогам!
Стая детей встречает с дороги
наши унять боль и тревоги,
вылить на раны бальзам.
Пусть снегам
не вернуть уже многих,
жизнь их продолжится там, где ждут боги.
Мора за нами брела до порога,
но здесь мы ей не по зубам.
Слава нас ждущим сердцам!


Религия ведьм
 [Искони одаривала нас чудесами природа, мы не могли проницать её тайны, но и принять другого, нежели самостоятельной жизни невидимого для нас мира во всем богатстве его проявлений, объяснения их происхождения мы так же никак не могли]

Лунный блеск застыл росою,
спрятал туманом лики земли.
Жизнь скрывалась тревожной порою,
чащей лесною,
ловитвой ночною
от неизведанности в ковыли.
Плещется кто в хладной звездной купальне?
Что за напасть притаилась под сенью?
Кто к нам крадется в ночи?   
Ищет опору взгляд многострадальный.
Наше незнанье родит опасенья.
Страх в моем сердце стучит.
Пал рассудок на колени
пред удушьем темноты.
Жаждем мы узреть знаменье,
жаждем мы принять спасенье,
но глаза небес пусты.
Кто же рискнет встретить вестников ночи?
Кому не жаль своей головы?
Брошеный взгляд в эти грозные очи
может и жизни вам стоить, волхвы!
Бродят преданья от дыма до дыма, дав чудесам имена.
Вера нужна.
Она необходима.
Только слепа, жаль, она.
Истину трудно в невидимом встретить,
и не проверить её нам, увы.
Что мы хотели услышать в ответе,
то и вешали нам с капищ волхвы:
лунный блеск застыл росою,
спрятал туманом лики земли,
значит, русалок дразнить под водою
духам деревьев зов предков велит.
У изголовья посланники ночи,
звук их дыханья как скрип тетивы.
Брошеный взгляд в эти грозные очи
может и жизни вам стоить, волхвы.
Время проходит.
Становятся ближе ковы прошедших
и новых веков.
Но, как и прежде, огонь алтарь лижет,
хоть и Христос на нас смотрит с крестов.
Пал рассудок на колени
пред удушьем темноты.
Слышится в храме ведьмино пенье.
Мессы, крещенья, гаданья, посты.
Культ мертвецов стал нечистою силой,
жить лишь обрядами так просто ведь.
Демонология с верой сроднилась,
корни пустила религия ведьм.
Самообман и попранье завета.
Шлет нам возмездие гнев синевы.
Самая страшная кара за это
ждет зачинателей.
Вас ждет, волхвы!


Зов марены
Кажется, всё.
Жизни дно
я кляну от бессилья.
Прямо в омут несёт,
и качает волной
онемевшие крылья.
Разве ратником был
я в те дни?
Не поверю уже я.
Ржавый меч дерн покрыл.
Вранов рана пленит
пораженья.
Мне
так ненавистны сети.
Не могу жить с неволею в мире я.
Вот уж скоро меня смерть заметит,
но страшнее тенет
для меня глас валькирии:
''Смерти нужно быть достойным.
И не всех Вольгалла ждет.
Будь смелей.
Если ты уйдешь покорным,
ты угаснешь средь теней''.
Но марена зовет!

Бледно лицо
долгожданной марены.
В поцелуе склонилось ко мне.
Тяжело жить бойцом,
лютой местью встречая измены,
но сложнее бойцом встретить смерть!
И
извиваясь ужом под стопой
моей злобной судьбы,
я сжимаю клинок у груди
и встаю
и встаю на последний бой
словно конь на дыбы.

Вдохновленным мне быть
не желанием жить,
не глотком элексира.
Только после борьбы
мне объятья марены сулит
голос валькирии:
''Смерти нужно быть достойным.
И не всех Вольгалла ждет.
Будь смелей.
Если ты уйдешь покорным,
ты угаснешь средь теней''.
Но марена зовет!

 


К сожалению
Конечно,

все предметы нашего досуга
с расстоянья сделались видней.

Замечу:

Чем супруги дальше друг от друга,
тем они любезней и дружней.

радостный вздох
Чала Вячеслав
Мой мир лишь темница,
и в чем радость знать,
что скрыты границы,
что бездна как пасть?
Не достигнуть предела
при жизни моей,
лишь душа, бросив тело,
может скрыться из дней
в темноту, в лютый холод,
но прочь поскорей.
Я на части расколот -
избрать что же мне?
Шагнуть в бесконечность
можно всегда,
но не будет ли вечность
длиться плен мой тогда?
Страхом скована плоть, но
мой разум не ждет -
в мыслях мчусь беззаботно
в свободный полет.
Возвращаясь из грез, я
опять на земле!
Меня сгнить прошу слёзно
во мгле.
Я измучен и долго
не стану я жить.
Я всегда верил Богу,
но буду просить:
''Помоги мне, - у ног я
Его не молчу, -
мне в раю одиноко,
покой Ваш мне чужд.
Но и ад я прошел.
Мне хватило вполне
земных дней. Хорошо
будет в бездне лишь мне.
Отпусти мою душу
скитаться во тьме,
и безмолвье нарушит
мой смех!
Мой радостный смех


Обратная сторона судьбы
Мир.
Черный мир.
Синоним мрака.
Здесь люди в бездне
и в тени
хоронят дни.
Не спят от страха,
ибо зло
глодает плоть
в земной клоаке,
но бесполезно
внушать о силе
побед духовных.
Они забыли
добро и всяких
ему подобных.

Как могут жить
все эти люди
без Духа жизни?
Просто гнить,
не зная: будет
ли тризна
им началом вновь
иной судьбы,
где от злобы
сгорят и вера, и любовь?
                2010

''Нам надо жить!''
Довольно просто...
Ценить ''любить''.
Любить без спроса.
Без мотовства,
ведь дни лукавы.
Они пройдут,
на то их право.
И всё, что вам
пришлось оставить,
впредь не вернуть.
И не исправить...

Смотри сейчас,
кого теряешь,
и что бросаешь.
Зря повторяешь:
''Не в этот раз...'' -
дурные фразы
так любят люди.
Другого раза
уже не будет...
                21012011

Зачем манить
каким-то благом,
куда-то звать?
Я не салага,
чтоб не понять
смысл ваших флагов.
Привык я жить
другим на пользу,
но не во вред
себе ж. Иначе
зачем весь свет
мне, если плачет
душа? Но боль у
остальных
для вас не в счет.
''Гордить - ты с нами!''
Но будь так тих,
как ждет народ,
убавь же пламя.

О, гордый род!
Я буду честен с тобой -
ты хуже, чем лицемер.
Себе в пример
пример поставив свой,
и не считаясь с остальной толпой,
навек теряешь свой
ты добрый плод.
               24012011


К ней за грань
Она из сна.
Мы с нею вместе.
Но лишь проснусь,
встает стена.
Я в мире тесном
забыт. Томлюсь.
Наверно, есть в том
и плюс
для нас:
раз жизнь бедна
на встречи, пусть,
когда воскресну,
мне смерть твой весь мир
вернет сполна!



13 апреля 2008
Все птицы зачарованно умолкли.
И грусть бежит по трубам водосточным.
И кровь на небе
западно-восточном.
И смерть вздыхает оркестровым воплем.
Так песнь мою
подхватит гул его.
Сегодня я пою
моего Шкатулова!

                7629


Одно на двоих
Ночь решила сделать пыткой
струны лунного узора.

Глядя на твою улыбку,
я вдруг загрустил о море:
этих губ должно касаться
только бриза дуновенье;
эта кожа - охлаждаться
только волн прикосновеньем...
Мне представилось:
из бездны
моих прежних лет нелепых
ты из серебристой пены
к моему явилась склепу.

Ты смеешься.
Без сомненья
мы сейчас в немой квартире.
Не для нас прибоя пенье,
это было в прежнем мире.
Но всегда есть место песни!
Слышишь? Звуки лунной фуги.

Ты сказала: и мы вместе.
Так давай печали вместо
мы забудимся друг в друге.

В эту ночь все ночи сплелись,
нас с тобою соединяя.
На двоих теперь одна жизнь
и одна душа перед раем.
Но пустить нас не захотело
наше раскаленное тело!



Самые глубокие раны сердца
Где же вы прятались
от меня, родимые?
Почему ж я о вас не знал?
Была моя смята жизнь
всякими нелюдимыми,
предаваемый я роптал.
Не было радости,
не было общения.
Светлого и мудрого
не было вокруг.
И уже не ждал почти,
огрубел в борении:
''Сердца больше чувствами
не ускорю стук''.
Так и загнулся бы
в отчужденье, в серости,
если б не судьба.
Я уж не рвусь, забыл,
крик мой до неба стих,
но вдруг услышана
была мольба.
Сроков у Бога нет.
Прошено - сделано.
Получай сестриц, и неча млеть.
Все - недотроганьки,
умненьки, беленьки,
а уж на красу глядеть
и глядеть.
Я уж и не знаю, как
мне поверить-то.
Что же мне о вас никто
не сказал?
Прямо и расстаю так.
И не хватит черепа
весь вместить добра приток.
Но настал
вдруг расстаться миг. И я
понял, что не понят был.
Грязь, к которой я привык,
чистоте чужда.
И в семье идиллия
значит, что без помеси,
''ты, дружок подпаленный,
не ходи сюда''.
Ну и кто предатель здесь?
Разве освященные
милые сестриц сердца,
что себя хранят?
Или я, что стал терпеть,
но не слишком твёрдым был?

Так любовь сильнее зла
ранила меня...


Поэция любви
Я гляжу в окно
в час моей болезни.
Будет ли полезно
мне? Да все равно!
Мне сейчас любезно
лишь безумства дно.
Это как в кино:
я влюбился в бездну!
Но когда? Давно
ль? Я не помню, честно -
память сбилась с ног.
В голове лишь песни,
но в душе темно.
Я влюбился в бездну?
Это же смешно!


Марии Дружининой
Чала Вячеслав
Люблю.
И объяснить попробуй какой в том повод я нашел.
Давно ли с этою особой я был надеждою крещен?
Давно ли голос её слушал
и двух фиалок на щеках - чей аромат так нежно-душен - давно ль тепло держал в губах?
Она как призрачная песня.
Как свет с далеких берегов...
Я жду её призыв чудесный, не зная даже, чей тот зов.
Но я ищу её.
Еще бы!
Рассудка мне не освятить.
Люблю! И запретить попробуй!
Попробуй лучше объяснить...


Поскребышки 2008
      поскребышки - это объедки от давней рок'н'ролльной трапезы. ничего цельного, так, куски припевов, но всё же



               * * *
сюда воронью я себя приволок
               * * *
плачущий город
под выпавшим снегом.
Нервная дрожь по пустым проводам.
Лающий холод
укутает негой.
Тело бери, но души не отдам!
               * * *
ваша мораль мне не указ.
Я преклоняюсь пред мудростью древних
               * * *
гневно властвуй надо мной,
сердце режь моё больное
глубь души моей раскрой
не оставь меня в покое
               * * *
мои слёзы и кровь
болью тая
в окружающий мрак
за собой вновь и вновь
увлекали
мой взгляд
испаряя любовь
силой новых утрат

               * * *
Вконец развеял липкий сон
коварный сердца метроном.
Срок отсчитал, и я попался!
И вот теперь скребусь я в дом.
Я нагулялся

              * * *
Как же избавиться мне от мороза,
оторопи неприятной?
Прямо в глазах замерзают слёзы
и затекают обратно.

               * * *
Стоп!
Перестань.
Сердце моё больше не рань!
Нам остался, может
только шаг, но всё же
не пересекай эту грань.

               * * *
Сквозь решетку ветвей
ночь кровавым зрачком
над постелью твоей
сон наполнит огнем.
Из огня в темноту
проскользнула мечта.
Ты влечешь красоту,
и влечет красота!

               * * *
Уносит ветром крыши,
и ты уже под небом Озз.
Там хорошо.
Там сердце дышит
радостью.
Радостью без слёз.

               * * *
Жизнь здесь
совсем не та лесть,
что мне когда-то снилась.
Твой
зной
и сонный покой
всех тайн для нас лишились.
Стыть.

Мир
в миг
утратил свой шик.
Как крик
остался эхом.
Ты
стыд
решила забыть.
Свой оскал раскрыла смехом
выть!

               * * *
И ты уверен: ''вперед!
Назад пути больше нет.''
Но как-то что-то где-то жмет,
и тебе нужен совет.
А я твой, типа, лучший друг,
и ты, конечно, ко мне.
А я смогу только шепнуть
в твоей сопливой болтовне:
послушай
Wow!
Jhonny mе, go!
Go-go
Go, Jhonny, go!
Jhonny mе, go!

               * * *
Кого принесут эти быстрые струи,
какие изрезаны рунами струги?

               * * *
тонет в ночи
тумана саван.
Бездна рычит,
мне путь заказан

               * * *
ты слышишь, город
там воркует как птенец.
Он снова молод
музыкой сердец.

               * * *
На блеск огней,
на сладкий запах дома
лечу, и мне всё просто и знакомо.
И вижу я сквозь дали и пространства, ты ждешь меня. Ты ждешь к себе скитальца.
Мама, здравствуй. Прости, что не звонил. Я столько странствий прошел, а не прожил. Но всё же, мама, я сквозь слепую даль бреду к тебе, и времени не жаль.
Я столько лет не видел ничего, что напомнило знакомых хоть кого-то. Но всё же я, очнувшись от дурмана, восторженно вдруг вслух промолвил, ''мама''!

               * * *
навылет.
Навылет сделай шаг.
Навылет.
Попробуй не понять,
но сделать так

               * * *
стон мой принесет тебе гроза.
Вспомни обо мне -
вернись назад!

               * * *
Какафония звуков.
Беспорядочность слов.
Изучаем науку
под названьем любовь.

               * * *
берегам потока
солнечных ветров
слишком одиноко
без волшебных снов.
Через бездны ночи
я продену нить
радостных пророчеств,
чтобы мир нам свить

               * * *
ты проиграл этот бой сам с собой,
позади меня кто-то сказал.
Я обернулся, и тень за спиной
рассмеялась мне прямо в глаза.
Черные крылья в ночи зашуршали,
с ума меня болью сводя.
Из трещин мира слёзы стекали.
Вздохнула душа, уходя.

               * * *
я раздражен. Такие вести
в меня банальщиной плюют.
Я до конца останусь честен -
мне безразличен ваш уют.

               * * *
Снова ложь!
С каждым словом
снова ложь.
Ветром сорван,
теплый дождь
в гром закован.
Мне нужна
твоя сладость.
Вместо сна
нам осталась
допоздна
только жадность!

    И время ждет нас

               * * *
жажда вышла, да не вся.
Редко бьет, но метко.
Праздник только начался -
присоединяйся, Детка!

               * * *
Эта жизни радость -
для неё.
Это время льется -
только к ней.
Гаснет пламя ада,
и поёт
солнце
псалом юных дней

               * * *
Но ты всегда умел заметить
как чудотворна высота,
что небо ждет,
но ты ему ответить
не мог.
Тебя гнала мечта!

               * * *
Своей судьбой
оставлен ищешь ты покой
и ставишь цели пред собой.
Но лишь пойдешь
на поводу мечты, поймешь,
что ты себя ей продаешь.
Ты ждешь, а всё ж
сомненья сыпятся как дождь.
Смывает все надежды ложь.
Устал, но знай:
откроешь сердце, и тогда
еще больнее ждет удар тебя.
Ценить себя
ты сможешь, только полюбя
свободу всем назло скорбям.
Зовет полет,
ты вырвешься вперед,
и примешь в сердце небосвод.
Лети, в пути
мечту ты сможешь обрести
и самого себя найти.
Забудь, что путь
твой ляжет через сталь и ртуть,
и пусть
жизнь наполняет грудь

               * * *
я понят и поднят
у бездны на краю.
В меня преисподня
вливает кровь свою.


Поскребышки 2008
Хочу себя понять
хочу узнать
на что я трачу жизнь

               * * *
ты пленник собственных грез
но ты успеешь понять
что боль приходит всерьез
и от нее не сбежать
ты пленник собственных грез

из круга надо сбежать
своих обычных забот
тебе придется понять
что для движенья вперед
из круга надо сбежать

твой мир сомкнуться готов
а ты в души простоте
лелеешь образы снов
и не тревожишься тем,
что мир сомкнуться готов
               * * *
снова с утра боль мозги мои режет,
но я не искал приключений вчера
это в ушах отзывается скрежет
тайных ворот куда вновь мне пора

               * * *
исчезаю
я ухожу во тьму
и все забудут
как ты не видишь -
я погибаю
а почему?
Меня ты губишь!

               * * *
не спасет умирающий миф
и бездвижны холодные руки
меня похоронив
затихают последние зву...

               * * *
ты опасна для жизни
ты смертельный аркан
моей судьбы тиран и судья
ты навек полюбив теплоту моих ран
будешь со мной пока
кровь не иссякнет моя
               * * *
гром бьет
как молот
расколот
мрак лезвием огня
той песни
небесной
чудесней
что будет для меня
друг старый
свет фар и
гитары
голос поёт звеня
простору
я вторю
мотором
волю мечтой пленять
               * * *
я не хочу перевзрослеть
но всё мешает мне забыться
мне надоела эта смерть
которая боится появиться
               * * *
гордая высь
вечный герой
покажись
красотой
нас неволь
вечная жизнь
вечная боль
вечный бой
за тобой
словно роль


Звездочка
Звездочка пала с неба в височную кость.
Багрец на оливковом фоне.
Я покачнулся и, падая навзничь, всласть
Навоспоминался о доме.

Среди мириад бесконечно далеких,
Холодных, но колких светил
Я звездочку в небе одну различил.
''Моя'' - прошептал я со вздохом.
Искрясь, багровела звезда в высоте.
Вдруг время пред нею застыло.
В мерцанье её я себя углядел,
Судьбу свою с фронта и с тыла.
Во мгле предо мной бессердечным узором
Построились детство и юность.
И если б в ночи не слепая безлунность,
То мрак был бы воем разорван.
Я в след своей жизни б кричал и кричал:
''Постой, дай еще надышаться!''.
Но красный зрачок в темноте не мигал.
Не переставал издеваться.
Я здесь босоногий пацан по лугам
Бегу, рассыпая росинки.
А тут сотни мам, отклонившись на спинки,
Глядят, как дипломы вручаются нам...

Мигнула звезда, озаряя меня
Уж слишком кровавым рассветом.
Повестка, присяга, разведка, Чечня.
И хватит, наверно, на этом.
И вот вереница картинок цветных
Исчезла судьбы этикеткой.
Навстречу ж трассирующей красной меткой
Летит представитель вселенных иных.

Звездочка пала с неба в височную кость.
Багрец на оливковом фоне.
Я покачнулся и, падая навзничь, всласть
Навоспоминался о доме!


Strangecity
Они горбатятся за деньги,
Деньги тратя на себя.
Убивают нудный день, ни
Ненавидя, ни любя.
Они охотятся за тем,
Что раздают всегда не им.
Но хоронить себя средь стен
Мне как-то кажется таким
          странным!

Ты тяжело встаешь с утра.
В зевок толпы дневать шагнешь,
Мечтая прокричать ''ура!'',
В закат вбежав - он так хорош!
Ты понимаешь: без друзей
И их улыбчивых продаж
Не отразить ударов дней...
Как ты не видишь? -
эта блажь
                странна!

Я просыпаюсь в тишине,
Сквозь их похмелья смрад
дышу.
И от осколков на столе
Счищаю угол и пишу
О том, что встану завтра я
и снова им не уступлю.
Пусть странна эта роль моя,
и что? Выходит, я люблю
             странность!


Наше
Вот под ногою, смотри, вся вселенная
ждет, притаившись, солнца нетленного.
Ей для него стать тюрьмой белостенною
предрешено.
Нас окружили кольцом быта пошлого,
жизнь обездвижив пределами прошлого.
Но быть ростком древа жизни засохшего
всё ж нам дано.

Снова мир павших
болью спасем.
Всё это наше
наше и всё.

Над головою, смотри, вся вселенная
сжалась в кулак, дышит тьмой откровенною,
правда, не ждать от нее зла мгновенного -
всё будет в срок.
Вспомни, когда перетянута жилами
билась земля рядом с неба могилами,
ты восхищалась природными силами,
видя в них прок.

Снова мир павших
болью спасем.
Всё это наше
наше и всё.

Сжата в руке, гляди, вся вселенная.
Вдруг загорелась мечтою священною
наши сердца утаить, сделать пленною
их чистоту.
Но, согласись, спорить очень не просто нам
с целой вселенною, пусть и беззвездною,
так нас зовущею просьбами слезными
взять высоту.


Инстинкты
Этой жизни ты и сам не рад.
Не родившись, ты уже в долгах,
но свободу ищешь ты в страстях.
Сколько же вокруг таких ребят?
Бьют тамтамы как кокосопад.
Тело в пляске заплетет узлы.
Отправляешь душу свою плыть
подальше от себя!

Взгляни в свои глаза.
Промой слезой печальность.
Раз и навсегда
сломай реальность!

Ты ребенок, брошеный нигде.
Ты воспитан гордыми никем.
Можешь млеть от собственных проблем,
но не скрыться от чужих идей.
Разве важно ждать свою судьбу?
Наслаждаться пыльной тишиной?
Любишь свет, но ненавидишь зной -
помни, нет тотема без табу.


Серебро этой ночи
Ты пришла, ты ворвалась в комнату ветром,
перепутав все карты, как говорят.
Разогнав мою скуку, ночь сделав светлой,
ты к себе приковала мой взгляд.
Небеса, одолжите на ночь мою душу.
Люцифер, принимай щедрый дар.
Я к тебе в тот же миг и сказал: детка, слушай,
лишь для нас этой ночи нектар.

Ты подними глаза и подними бокал.
И будь что будет, а пока
пей этой лунной ночи серебро.
Но утром не ищи, не вспоминай
меня, по правилам играй,
ведь, детка, это только рок'н'ролл!

Запах новой охоты я снова вдыхаю.
Я как вор забираюсь в окно.
Я сегодня и правда украсть собираюсь
ту, что я заприметил давно.
Выходи на балкон, за меня серенаду
Этот вечер играет давно.
Этот вечер зовет и сегодня так надо,
чтобы страсть пролилась как вино.

Ты подними глаза и подними бокал.
И будь что будет, а пока
пей этой лунной ночи серебро.
Но утром не ищи, не вспоминай
меня, по правилам играй,
ведь, детка, это только рок'н'ролл!

Детка, после того, что с тобою случилось,
этот мир жизни не заслужил.
Я бы мог успокоить, солгать: всё приснилось,
только хватит по-моему лжи.
Пусть приснится тебе не вчерашнее горе,
а вечерний таинственный свет.
Свет улыбок, и танцы, и те разговоры,
что вконец мой запутают след.



Ты подними глаза и подними бокал.
И будь что будет, а пока
пей этой лунной ночи серебро.
Но утром не ищи, не вспоминай
меня, по правилам играй,
ведь, детка, это только рок'н'ролл!   


Коварная
В этот вечер
я жажду встречи,
ведь я сегодня отвечу
на твой любимый вопрос.
Я беспечен.
Тебе не перечу.
А ты терзаешь мне плечи,
себя жалея до слёз.

Я раскусил тебя и жду,
что выдашь ты сама себя.
С твоей игрой сойдешь с ума,
ты в ней запуталась сама.
Ведешь весь мир наповоду,
так никого и не любя
кроме себя.

Ты коварна.
А твоя ложь и подавно.
Но я стараюсь исправно
смотреть как преданный пес.
Мне всё славно.
Мне всё понятно, но главно
твоя игра мне забавна.
Забавна просто до слёз!

Я раскусил тебя и жду,
что выдашь ты сама себя.
С твоей игрой сойдешь с ума,
ты в ней запуталась сама.
Ведешь весь мир наповоду,
так никого и не любя
кроме себя.


Блуждающие огни
Поспеши последней каплей
сблизить берега.
Долго вечность ждали дали,
души и века.
Быть другим - всегда стать первым
и последним быть.
Если выбрал ты путь веры-
выбрал мрак судьбы.
 Вырвать волю при желанье
можно хоть из сна.
Без желанья боль старанья -
серая стена.
Но любую тьму рассеет
блеск горящих глаз.
Будь мудрее, мчи быстрее
ты горишь для нас.
Вечный праздник быть свободным
телом и душой,
но усилия бесплодны,
если плыть с толпой.
Воля к вечности бесценна,
если знать, что жизнь
безвозвратна и мгновенна,
и стремиться ввысь.

Бесконечное стремленье
от весны к весне
плавит на костре сомнений
золото в свинец.
Поиск сути, поиск силы -
древняя стезя.
Только и на ней могилы
избежать нельзя.
Вырвать волю при желанье
можно хоть из сна.
Без желанья боль старанья -
серая стена.
Но любую тьму рассеет
блеск горящих глаз.
Будь мудрее, мчи быстрее
ты горишь для нас.



Параноик
Видишь ли, я умер
для тебя, но ты всё не поймешь.
Всем друзьям мой взгляд угрюмый
режет нервы словно мне.
Сердце, знай, вот-вот взорвется.
Смысла нет его беречь.
Надо мной судьба смеется -
больно слышать эту речь:
 в плен хотел б мир?
Верь и выбирай
  свой крест.
Обещал друзьям, исправлюсь.
Обещал тебе, вернусь.
Только боль пришла, забрав грусть.
Дальше больше, ну и пусть!
Ты ждала? Ну что ж, я прибыл.
Но со мной ты не играй.
Для тебя я сохранил боль,
если просишь- забирай!
Жизнь моя тюрьмой казалась.
Дела не было друзьям.
Но с петель душа сорвалась,
не поверю я слезам!

в плен хотел б мир?
Верь и выбирай
  свой крест!


Моё наважденье
Дождь неистов, пахнет серой.
Вижу я в окне тебя.
Ты ушла из жизни первой,
а теперь зовешь меня.
 Я узнал твоё дыханье,
твой увидел силуэт.
Ты ждала меня в тумане,
я пришел к тебе...
Скрип ступеней, легкий шорох -
словно ты спешишь ко мне.
Тень на стенах, складки в шторах
чертят образ твой во тьме.
Я узнал твоё дыханье,
твой увидел силуэт.
Ты ждала меня в тумане,
я пришел к тебе...
  Страх и сметенье
  с рассвета к закату крадется в мой дом.
  Моё наважденье
  ищет души моей, плачет по ней дождем.
Я ударил дверь со стоном
и вбежал в холодный мрак.
И деревьев черных кроны
зашумели сердцу в такт.
Я узнал твоё дыханье,
твой увидел силуэт.
Ты ждала меня в тумане,
я пришел к тебе...
  Страх и сметенье
  с рассвета к закату крадется в мой дом.
  Моё наважденье
  ищет души моей, плачет по ней дождем!


126
Если Господь не созиждет дома, напрасно трудящимся строить; если не станет Господь охранять, напрасно страж по ночи бродит.

Напрасно вы рано встаете и зря просиживаете так поздно, хлеб горький в печали едите, хотя возлюбленным Бог дает сон - нам.

Плод чрева - награда одна для отца. Наследие Божие - дети.

Что стрелы в умелой руке храбреца, то резвость сынов малолетних.

Блажен человек, кто наполнил колчан! Он стрелами не постыдится. Найдут, что ответить в воротах врагам. С кем Бог, тот уж не устрашится!


3
Господи!
Врагам моим числа и счета нет!
Господи!
Восстал войною на меня весь свет.
Все говорят душе моей, что нет
спасенья мне,
Господь, в Тебе.

Господи!
Но Ты мой щит, и я Тебе пою.
Господи!
Ведь Ты возносишь голову мою.
Ты моя слава! И всё отдаю
я лишь Тебе
в своей судьбе.

Голосом
своим взываю к небесам.
Бог меня услышит со святой горы.
Я ложусь, сплю, просыпаюсь, ибо не боюсь.
Моя защита надо мной звездой горит.

Не страшусь,
когда меня со всех сторон теснит
народов тьма, хотя их страшен вид,
восстань, спаси меня, Господь, мой Щит.
Ты порази
врагов моих.
Ибо Ты в ланиту поражаешь всех врагов,
и нечестивых сокрушаешь кров,
а у народа Твоего любовь,
спасенье нам -
она одна!

Голосом
своим взываю к небесам.
Бог меня услышит со святой горы.
Я ложусь, сплю, просыпаюсь, ибо не боюсь.
Моя защита надо мной звездой горит.
 

4
Чала Вячеслав
Когда я взываю, услышь меня, Боже
правды моей.
Ты в тесноте дал простор, и я должен
хвалить сильней.
Но снова взываю: помилуй меня и
услышь мольбу!
Доколе народ будет мой в поруганьи
влачить судьбу?
Доколе все будут любить суету и
искать лишь ложь?
Пусть знают, что Ты взял святого на руки,
что Ты спасешь.
''гневаясь, не согрешай, поразмысли: за зло ль страдать?
И жертву правды выбрали мы лишь
для Господа!''
Пусть многие скажут: кто благо покажет? -
яви нам Свет!
Ты сердце наполнил моё ликованьем.
Избавь от бед!
Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Бог,
един даешь
мне жить в безопасности. Славим мы, ибо
Ты нас спасешь!



125
Когда возвращал Господь плен Сиона, мы были как будто во сне:

на наших устах уже не было стона, звучали лишь песни и смех; и все говорили: ''как милосерден Господь, как Он чуден и благ!''

Мы Божью любовь восхваляли с усердьем: не зря мы прошли боль и страх. (Совсем не напрасно терпели мы беды, невзгоды скорбей тесноту - теперь мы свободны, и радость безмерна. Мы в бедах хранили мечту)

Господь, приведи нас, как к полдню потоки, чтоб нам лишь в надежде страдать.

Ведь с плачем несущий семян своих крохи обильно пожнет благодать.

Мы верим, что сеявшие со слезами с весельем вернутся к Сиону с плодами!


 Шабаш
Здесь холодно мне,
хотя и разлил
азарт в моих венах кровь щедро.
Все взгляды к луне,
ведь даже завыл
от предвкушения Цербер!
На сердце ладони мои ощущай,
Вдохни в меня душу сквозь тело.
Сегодня меня по глазам не читай,
А делай таким, как хотела!
Не нужно зеркал!
Разбейся стеклом
Привычных своих отражений.
В полуночи звал
Тебя я грехом –
Явилась из мрака ты мщеньем!
Неистовым пламенем голос луны…
Мелькают блаженные тени…
Мгновенье, в котором забыться должны
Миры и все твари вселенной!
Мы возродились этой пляски властью,
Чтоб раствориться в темноте
На вершине страсти
И в любви полноте!
Пирует свобода,
И хлещет вино
Из сонных артерий на шеях.
Забылась природа
Таинственным сном,
Во мраке кошмары лелея.
Сплелись воедино с луной волчий вой,
венками костров тесно свиты.
Но в сердце огня – рассвет серебром,
И мы будем снова убиты!
Но возродимся этой пляски страстью,
Чтоб раствориться в темноте
На вершине власти
И в любви полноте.

Странно
Они горбатятся за деньги,
Деньги тратят на себя.
Убивают нудный день, ни
ненавидя, ни любя.
Они охотятся за тем,
Что раздают всегда не им.
Но хоронить себя средь стен,
Мне как-то кажется таким
Странным!
Ты тяжело встаешь с утра.
В зевок толпы дневать шагнешь,
Мечтая закричать ура,
В закат вбежав. Он так хорош!
Ты понимаешь: без друзей
И их улыбчивых продаж
Не отразить ударов дней…
Как ты не видишь? – эта блажь
Странна!
Я просыпаюсь в тишине,
Сквозь их похмелья смрад дышу.
И от осколков на столе
счищаю угол и пишу
о том, что встану завтра я
и снова им не уступлю.
Пусть странна эта роль моя,
Так что ж? ведь, значит, я люблю
Странность!

С 4 на 5 октября 2007

О мере
Играть с судьбой или с чужим уваженьем?
Стоять в проломе или просто стать резче?
Поверь, есть мера, и есть общее мненье.
Наглость и смелость – разные вещи.


Свеча и ветер
   Жду
Звезду
Далекую.
На ветры
Свирепые
Кричу
При случае
Зовом о покое.
Но пока лучше
Я грудью закрою
Свою свечу
Одинокую.
Сохраню глоток
Света,
Тепло
Для зрачка.
Так проще
Мне
Перевизжать
Поток
Стихийного ответа
И жестами
Продолжать
Кричать,
Чтобы тоска
О тишине,
Как клеймо легло,
Так и она жестче
Бы
Отчертила тень от моего
Огонька –
Моей же
Злобы
Крест. А мы с ветром не враги.
Я похож на него.
Он наматывает круги,
А я сам круг. Центр сорванного
С оси колеса.
Что ж ты ждешь-то ветер?
Дуй, давай.
Огонек мой не задувай.
Мне до денницы
Пуд соли из себя выжать надо.
Промолчал. Хоть и тысячью песнями
Ответил.
А я лучше тысячу
Псалмов промолчу,
Но
Одно
Слово тебе выскажу:
Разбирай.
Дары мои, направление плевка.
Хочу,
Чтобы разобрался ты. А я пока
За тобой покружу, заслоняя свечу.
Она
Мне нужна
Еще.
Во обще-то только она
Тебя ко мне и влечет.
Ну, ладно,
Старина,
Давай
Как и прежде в глотки
Друг другу вопьемся.
С поклоном.
Четко.
Задувай. Я
Побольше воздуху в себя
Втяну.
А ты – тепла для разгону.
Ну,
Этим пока займемся.
Близко стоп ли?
После посмеёмся.
Разбирай
Покамест мои вопли!


Чужак
Перечеркнуто время.
Жаждой нового смыта
Привычная жизнь.
И щебечут в деревьях
Соглядатаи сытых
Игроков-кровопийц.
Разорвутся как ткани
Токи марева странных
Позабытых идей.
Поглотит разум давний
Страх кровавых гаданий
На родной стороне.
И ни шагу назад,
Не отпустит сознания
Воля иных берегов.
И в зенице врагов
Твои старания,
Но не выдай свой клад!
И ни шагу назад…
Черно-красные будни.
В бело-синей небес ты
Ловушке навек.
Блеск в глазах тихо губит,
Жар погибели крестной –
Только вечный побег!
Мирный сон чужака
Это смерти оскал
Перед храмом чудес.
Под его головой рука
Вся в крови, значит, он отыскал,
А ты в его снах исчез.
Но ни шагу назад!
Не отпустит сознания
Воля иных берегов.
И в зенице врагов
Твои старания,
Но не выдашь таинственный клад!
Тени мечутся здесь.
И так сложно понять всегда,
Что боятся они тебя.
Нарекает судьба
новым именем. Ты – чужак.
Ты алтарь посреди храма древних чудес!

Короли-шуты
Нечистота и неискренность душу твою холодят,
но плоть согревается пляской и блеском огней.
Политике сплетен и шуток ты поклониться готов.
И, по сцене придворных ведя,
Бодра и свежа до сих пор для людей
Династия королей – шутов.


Путь потомков
Если грядущее скалит зубы,
Усмешку времен смахнуть
И думать, что наши судьбы
Потомкам укажут путь.
От этих же размышлений
В коварной петле шумих,
От этих скорбей сомнений
Мы вряд ли избавим их.


Алхимику
Черный цвет – начало.
Смесь закипает,
Тревожит, ласкает.
Твое величие – преодалеть эту боль.
Истома ведет
Немного не мало
В вечность.
Она – привратный пароль.
Но что тебя ждет
За этой чертой?
Бурлит панацея в котле и зовет
За собой.
Иди вперед!
Красный цвет это сила.

Новые юности
Находить
В раскаленной, как жила,
Жизни твоей. И в ней трудности,
Словно молот кузнечный,
Искры рождают в груди.
Это путь к воле вечной,
Что вьется от черных ворот,
И ты по нему беспечно
Иди вперед!

Ты прошел до конца.
Твои руки трясутся,
Ты немощен, сед.
И нет на челе золотого венца,
Но взгляни!
Неужели его не заменит седин
Белый цвет?
Твои ноги не ходят, но мысли несутся
Как встарь.
И ты чувствуешь радость
Удачи коснуться
Мечты.
И престола небесного Царь
Вдруг стал ближе
Трудами твоими для всех.
Только ты
Отыскал путь меж жизненных вех.
Твоя старость поможет наследию выжить,
И от черных порогов
По красной дороге
Вновь белизну обрести
И вперед идти

11-12 января 2008.


Призрачное прошлое
Древняя даль глумится. Лиц
Серая пыль в моих следах.
Густая соль с моих ресниц
Веется в прах.
Скрежещет ось – коловорот –
Вселенны равновесие.
И моя жизнь за годом год
Словно процессия.
Здесь караван седых годин
Товар навязывает свой.
Не устоять мне. Я один,
А призраки идут толпой.
Еще раз круг, еще виток.
Пригоршня слез нашла свой миг
Ворваться в призрачный поток.
Моя в нем смерть покой сулит.
Я словно сфинкс в песке тону,
Куда меня судьба звала.
Я не уйду, ведь жизнь верну,
Только спалив ее дотла.
В огне любви, в огне тревог,
Жизнь проживая за других,
Забыв про времени росток,
И чтобы ветер не затих.
И в пыль разбив мои пути,
Живым последствием причины,
Черпая горстками пучину,
Мельница поток мутит.
И в каждом новом вое бурь
Я слышу рокот глубины.
Явитесь! Маревом в лазурь!
Вы мне нужны…
И в дымном зареве огня –
Улыбки духов прежних дней.
Ласкают призраки меня,
Покоят тяжестью своей.
Мои видения со мной –
Я вспоминаю прежний зной.
Но в этом пламени мороз
Будущих слез.
Живые платят мне добром
За мою веру, за огонь,
А мне милей ее ладонь,
Той, что сковала меня льдом.
Я тщетно жду ее тепла.
Вечность мертва.
И в сердце боль, в глазах тоска.
Зачем я жил? Куда я шел?
Росток, что вырос из песка,
Брошен в помол.
Зачем мне этот новый сон,
Хоть он и прошлым светится?
Я безразличием сражен
Твоим, вселенны мельница.

Письмо Грановскому
Вас не гнетут законы дела,
И не зовут прочь просьбы тела.
А нам достать себя из сала
Как праздник – знать, не все пропало.
А ваш полет на нас бросает
Тень новых нот. И тех хватает,
Восторгом чтоб забилось сердце,
И, пытку проб откинув, греться
Огнем всевышних вдохновений.
Спасибо! Вы – наш добрый гений!
О. как красив порыв начала!
В степях российского металла
Мы видим зарево надежды.
Пусть жжет глаза. Зажмурив вежды,
Плетемся мы своей дрогой
Сквозь путы тьмы за вами строго!
И не заметен след наш мелкий
вам в кутерьме всех самоделков.
И иногда с нас лезет кожа,
Но без следа уйти не можем,
Ведь нам возвышенные дали
Врут, что и вы так начинали!


Наследие
Великих с нами больше нет.
Земля тесна и суетлива.
Мешает ей небесный свет
Всё рваться вглубь нетерпеливо.
Великих с нами больше нет.
На улицах одни машины –
Без глаз, ушей и без примет –
Позолотят рубцы на спинах.
Великих с нами больше нет!
Лишь ночью в выси светлоглазой
Я разглядел немой привет.
«Так вот с чего, - я понял сразу, -
великих с нами больше нет…»


Прикосновение к недосягаемому
Я слышал песнь немых величий,
Когда вошел в храм мертвых бурь.
При входе растерзал я лично
Свою тщеславнейшую дурь.
В моей груди пал барабанщик,
Сраженный собственной игрой.
И, если б не ушел я раньше,
То сам бы жертвой лег второй.
Пусть небеса огнем пылали,
Я их не видел под собой.
Здесь воздух был подобен стали,
Но я велел ему: мне спой!
Врата открылись мирозданий.
Усталый кто-то прошептал:
Уйди… И этот случай странный
Водой живой меня питал
И уж спустя немало весен.
Но до сих пор, как вспомню я
Игру священных сил, дух просит
Забыть, дрожа и семеня.
Но как забыть, когда в обличье
седых небес живет лазурь?
Я слышал песнь немых величий,
Когда вошел в храм мертвых бурь.

Весной 2008


Домой!
Перечеркнут мой след
Отпечатком падений.
Этот срок невезений
Я назвал «двадцать лет».
Я не шел по прямой –
Полз, сдирая колени.
Двадцать лет невезений!
Но я еду домой.
Дома выбьют меня,
Как плешивый коверчик,
Чтобы не был я спорщик,
Чтобы жизнь поменял.
Зарыдает дух мой.
В покаянье уеду
К новым спорам и бедам,
Но сейчас я ДОМОЙ!


Инквизишн симфони
С усмешкой на губах
Улиц пустынных дозор
Судится с хламом в домах.
И факел теперь приговор
У смерти с крестом в руках.
Зима на площадях
Кружит пепел как снег.
А против мороза в сердцах –
Костры цвета крови. Ночлег
Смерти с распятьем в руках.
С усмешкой на губах
Грозно с церковной стены,
Светясь в предзакатных лучах,
Взирает палач сатаны –
Смерть с иконой в руках.
Пусть жены и дети в слезах,
Но зиму расплавить огнем
Идет, сея кровь, боль и страх,
Смерть не с косой иль мечем,
А лишь с распятьем в руках…

Взгляд наверх
Небо, не нужно плакать дождем.
Хватит. Не хмурь свои тучи.
Нам хорошо. Мы в довольстве умрем.
Что не найдешь в нашей мусорной куче?
Мы не хотим тошнотворных бесед,
Лучше вести разговор об обычном.
Этим не выиграть славных побед,
Но и не пасть обессиленным в стычке.
Как же опасно карабкаться вверх!
Что-то искать, без чего и так можно.
И как же скучно потом свой успех
Молча глотать, озираясь тревожно.
Нам же легко и всегда интересно
Брать только то, что под руку попалось.
И не спешить, и не биться на месте.
Просто идти, отвергая усталость.
Столько всего в нашей мусорной груде!
Ради нее и не жалко творений,
В прах разлетевшихся, только лишь люди,
Их созидавшие, пали в бореньях.
Бились творцы о кошмарные ночи,
Ждали враги их в дверях, но они
Строили планы и тихо меж строчек,
Тая, следы оставляли свои.
Многих ушедших мы помним. Спасибо
Небу за блеск ледников в сердце круч.
Жаль, что не всем суждено в небеси быть –
Больший простор среди мусорных куч.

Метро
В древнюю жертву минувшей мести
Деспоту черному кровавая дань.
Обглоданный костяк скрипящей жести
И вырванный клок плоти – пожелтевшая рвань.
Ввысь – громады битых окон.
Вдаль – клоака бледных снов.
Соки склизкой поволокой
В пекле продранных боков.
Страсти и споры червей промозглых
В консервной банке их ржавых дыр
Тягуче падают. В слизи их позы
Отточены гордо. Нрав их – пустырь.
Шатких труб пучки тугие
На ветру гудят и с них
Словно пот летят благие
Мысли пастырей иных.
В темных углах, где сырая затхлость,
Шорох и скрежет прошедших драм
Рождают в шипящих щелях злость.
Гниль старого новый разбудит мир там.
Мертвых глаз забьется жила.
Из агонии зарниц
Злобы пробудится сила:
Сила-феникс, память-стикс.

За искрами в рассвет
Надеясь и рискнув, во тьму
Шагнув на поиск света,
Его нашел, но в нем тюрьму
Познал я в миг завета.
Плененный тем, чего найти
Нельзя вокруг меня,
На неизвестности пути
Я стал рабом огня.
И вот, блуждая в темноте
За искрами, в рассвет я
Стремлюсь, сгорая в пустоте.
Покоя нет без света.
И радость не несут мне те,
Кто рядом. Жду ответа
Той, что не знает обо мне.
Зачем мне нужно это?

 Спасибо за Победу
Давно прошел час общих сил.
Вой канонад отголосил.
И раз не слышно их беседы –
С Днем победы.
Покрылись терном тропы битв.
Последний вздох зарей был сбит,
Но не забудем подвиг дедов
С Днем победы.
Спят двадцать миллионов тел.
Но кто умножить их хотел
Вдруг пробудился новым кредо…
С Днем победы.
Берлин разбит. Рейхстаг был взят,
Но из под бритых лбов звенят
Сапог с цепями злые рейды –
С Днем победы.
Спят 20 миллионов тел,
Но тех, кто их спасти хотел,
На свалке бронза и заветы!
С Днем победы.
Как перед страхом рабства с юзом
Прибалты кинулись к Союзу
Забыли скромные соседи –
С Днем победы.
А мы пускаем фейерверки
И мая ждем, но на поверку
Сейчас июнь, но верю в день я,
Когда настанет срок спасенья,
И сэры все поймут, и леди
Цену победы!

Жертва стране
Мором кровавые распри кишат –
Как грязные раны гнойны.
Гнет разложившейся лжи вспенит ад.
Мозг канет в сеть сатаны.
Выгрызть ли сердце соперника мне
Или поверженным пасть?
Бросить жар плоти, как в жертву стране,
В хрипло ревущую пасть?
Стонет набатом век зверя в цепях,
Желчью плюет в древний щит
Правды, что скроит в дрожащих руках
Каин, позора наймит.

Человек – птица
Сколько счастья в первом полете,
Коль крылом, а не мыслью пронзить облака.
Бросить землю как тень, оперенную в поте.
В поте битвы инстинкта с древнейшей тоской дурака.
Совершенство в Древнем Египте!
почитаемый богом мудрец,
наделенный способностью гимн петь
в небесах…
Небеса!
На вас с вышки гробниц
Жадно смотрит великий тоскующий жрец.
Снова в выси небес
И за краем всех мук
В диадеме превосходства.
Мертвых царств воплощенье чудес.
В новый век же кому нужен трюк?
Человек–птица это уродство…

Египет
В золоте спрятаны души.
Убиты чувства священной мамоной.
Стал реликтом дух заблудший –
От всех погребен заветною комой.
Небытие. И злоба на совесть:
Спрятать себя в саркофаг догадаться!
Сны мне не снятся. Мысли - оковы.
Их не унять, и мне не уняться.
Фараон нашел свое счастье
В таинстве смерти, ложась под замок.
Но выбор ждать в темноте так ужасен
Даже в надежде быть нужным в свой срок.

Оставленный портрет
Ударить в грудь тупой истомой
Тебе не стыдно? Уходи.
Я отрекаюсь быть знакомым
Тебе. Отныне мы – враги.
Взметаю вверх воспоминанья,
Подобно пеплу над костром.
Но потушить пожар стенанья
Так трудно… всё! Оставь мой дом.
Бегу по встречам, суетливо
Срываю вешние цветы.
Но грудь тесна. Никто не в силах
Проникнуть внутрь. Виною ты!
О, беспощадная, доколе
Терзаться двойственностью мне?
Располовинят меня воля
И взгляд портрета на стене.


Бывшие мы
Зашла луна.
Мир потемнел. Мир сделался невзрачен.
Зашла луна.
Я снова одинок и мрачен.
И чья вина?
Скажите, он за всё ответит.
Зашла луна.
Увы, но не дожить мне до рассвета.
Зрачок окна
следит за мной, сужается во мраке.
И нет мне сна -
я в страхе, как на плахе.
Зашла луна.
Зашла и погасила небо.
Сошла волна,
ушел прилив, как будто бы и не был.
Нет боли дна:
я жизнь уже для света не потрачу.
Зашла луна.
Я снова одинок и мрачен.
Душа черна,
в сметении я только жду ответа,
но тьмы стена
пугает. Нет просвета.
Оставлена
земля. Земля забыта.
Сошла волна,
и вся былая радость смыта.
Но чья вина,
что сердце не мертвеет, льдом покрыто?
Пусть холодна
ночь, сердце для нее открыто.
И как струна
для тишины, оно опасно.
И взгляд окна
следит за мною ненапрасно.
И нет мне сна -
я с ночью затеваю спор.
Зашла луна.
Свобода и простор.
Зашла луна.
Мир помрачнел, не скажет, где она.
И даль темна.
Зашла моя луна...

достижение
Кто перечить осмелится воле
Масс, ведь мнение их будто пресс?
Вся земля – как песчаное поле,
Равнодушное к слезам небес.
И на этих песках тщетно браться
Что-то доброе произрасти
Но найдутся те, кто оставаться
Не позволят себе взаперти.
Разразиться гроза их порывом,
мокрой тряпкою выжмется синь,
но лишь грязью сорвется с обрыва
их потоком бунтарская жизнь.
Словно капля росы миром выпит
Тот, кто знать не подумал преград.
Стал надгробьем свирепый Египет,
Но в веках его помнят и чтят.
Говорят, вот ,священные камни,
их кропили упорным трудом.
Я на них помолился. Тоска мне
Вдруг шепнула: «мы выход найдем.
Если сможешь решить: оставаться
Под пластами сухого песка.
Или ввысь, к небосводу податься,
Чтоб истаивать как облака.
И когда доберешься до цели,
То замрешь кораблем на мели.
Александр почил на постели,
Отказавшись от края земли.


Сыны бездны
На грани неба и земли
Меж раболепными врагами
Так тяжело судьбу не злить
Высокомерными делами.
Они явились стражей ночи,
Во тьме звездами запылав.
И ветхий мир распался в клочья,
В круг их избранниц засияв.
Сыны чертогов поклоненья –
Явившись в мир детьми богов,
Став алтарем богослуженья,
Не отличали жизнь от снов.
Любых желаний исполненье
Несет ли радость на пути?
Они не знали муки рвенья
И счастья наконец дойти.
Так смогут ли перенести
Внезапный поворот судьбины
Почетом жертвенной толпы
Взлелеянные исполины?
Им недостанет сил к корпенью,
Хоть их и не обманет зной.
Лишь только рук своих твореньем
С потопом будет спорить Ной.


Истина в вине перед читателем
Нервных узлов
нет больше встряски,
так что пока не пишется...


Снова нас зовет судьба
Или рок…
Здесь останется только тот,
Кто остаться смог.