Голос падшего ангела
Я падший ангел. Ухожу от Лета,
И крылья волочатся по бульвару.
Не нужно трав, не нужно больше света
И миражей не надо тратить даром.
Простите, Лето. Долго я искал
Всё выхода из этого провала.
Я разбивал себя о вихри скал,
И комкал клочья в ткани одеяла.
Но каждый раз я падал вниз огнём,
Но каждый раз свет опалял мне перья.
Я пел кукушкой, новым соловьем,
Я пел словами веры и безверья.
Я отравлял себя пустой водой,
Без вкуса, цвета и воспоминаний.
Я долго думал, что ещё живой.
Теперь не думаю – я просто умираю.
Я падший ангел. Что сказать теперь?
Что мне сказать Вам напоследок, Лето?
Я колебался, закрывая дверь,
Я колебался – было много ветра.
Вы, думаю, не видите меня.
Как люди червяков не замечают.
Они идут; внизу у них земля,
А червяки, невидны, ползут в дали.
Наверно, Вы не видите меня.
Иначе как мне объяснить, что всё же
Я долго плыл во тьме слепого дня,
Я плыл у Вас, я чувствовал Вас кожей.
К Вам ходят существа со всей земли,
И впитывают радужные мысли.
Летающие ангелы смогли –
И к Вам через толпу вперёд пробились.
Расправив крылья белоснежных снов,
Они смогли идти под Вашим взглядом.
Они красивы, праздничны – нет слов,
И потому они остались рядом.
Но я затерян средь людской толпы,
Средь разных мнений, споров и желаний.
Я не красив и крылья так слабы,
Что я боюсь упасть, когда летаю.
Вы не заметите меня в толпе.
Я падший ангел – не судите строго.
И милостей пустых не надо мне:
Мне не нужна надежда на дорогу.
Я вызову у Вас лишь резкий вскрик,
Ненужный вскрик немого отвращенья.
Я крыльями к земле давно приник.
Просить прощенья? Да, прошу прощенья.
Я долго падал. Долго я летел.
Я думал, что лечу к живому свету.
Но падший ангел – больше не у дел.
И я теряю веру в нежность Лета.
Вы солнечны, прекрасны и добры,
Вы осветили скрытые системы.
Я верил в то – конечно, до поры –
Что примите меня. Но хватит веры.
Довольно просьб – сегодня день умыт.
Я не лечу. Я падаю на колья.
Тот яркий стол не для меня накрыт.
Я, кажется, боюсь побыть собою.
Не надо писем, мыслей и поэм.
Я напишу на порванной бумаге:
«Я ухожу. Должно быть, насовсем.
Покорнейший слуга,
Ваш падший ангел».
Как жаль – Вы не получите письма!
Как жаль – Вы не получите записки!
Вы Лето, но вокруг теперь зима
Всё требует квартплаты и расписки.
Взлетая вниз, я видел новый день.
Он не ответил на мои вопросы.
Он разбросал нескрывшуюся тень
И к Вам отправил спрятанные слёзы.
Не думайте – я злиться не хочу.
Я просто не имею права злиться.
Все говорят, что надо мне к врачу,
И делают испуганные лица.
Созданий вижу я при свете дня,
И думаю, когда чернеют силы –
«Вы точно бы не приняли меня,
Но приняли бы их: они красивы,
И стоя на коленях – не смешны,
И аккуратнее меня одеты...»
Мои слова, конечно, сожжены.
Но Вы меня не примите. Да, Лето?
Не приняли бы... Мне пора идти.
Пустой мираж уж не имеет света.
Окончен путь. Теперь я вне пути.
Вне Ваших слов, оставленное Лето.
Не стоит думать плохо обо мне,
Пожалуйста, не нужно обвинений.
День прогорел в бессмысленном огне.
Я падший ангел в ритмах изменений.
Я шёл к огню; я шёл, искал и жил.
Но выяснилось – падал против ветра.
Я закрываю свой ненужный мир.
Я уползаю. Улетаю... Лето.
Я чищу крылья, чем кажусь живей,
И выхожу туда, где много града,
Где много ночи, снега и огней,
Где Вас не будет у моей ограды.
Мне кажется – вокруг идёт закат,
Но только я задерживаю ночи.
И хватит ждать – теперь уже не март.
Я падший ангел, что чего-то хочет.
Свет, новый свет – снимают у ворот.
Мне нужен хоть глоток такого света.
Меня у Вас никто, ничто не ждёт.
Я утомил? Прошу прощенья, Лето.
Тогда – в покой, в сон, отдых и печаль,
В безликий миг полета пред рассветом;
В глухие слёзы по седым ночам
В холодные слова... Прощайте, Лето.