Что то звало его в наползающем влажным удушьем предгорном тумане,
Задевало в уснувшей душе полыхавшие алыми бликами струны,
И писало на смуглой спине древней памятью крови ночами шептавшие руны,
О величии гордых, бесстрашных шагов по краям недопройденных граней
И металось под мраморной кожей, по тёплым губам лихорадочным жаром
Заплетая дрожащие длинные пальцы на узком мече, заржавевшем и старом.
Затянула глаза поволока, подсветив тьму зрачков блеском давних сражений,
Он ушёл за собой, в коридоры заброшенных замков скрывающих прошлую славу,
С сумасшедшим азартом отдавшись голодной судьбе на слепую расправу,
Чадным факелом в сводах твердынь освещая свой путь из костей запылённых,
И нашёл тронный зал с сотней битых зеркал, полный мёртвых своих отражений,
Что смотрели в него сквозь осколки себя, обвиняюще, зло, оскорблённо.
Он вернулся назад: бледнолицым снаружи, изнутри антрацитово черён,
Улетевшим листком, обезумевшим в вихре ветров, потерявшим последние корни,
Взглядом мутным вовнутрь, говорящим о том, что хозяин утратою болен,
Устремлённым в глубины искрою надежды не подсвеченных сумрачных штолен,
На краю острозубой скалы он сидит, зажимая в холодной ладони
Горсть рубинов кровавых, горсть разбитых сердец, горсть упругих гранатовых зерён.