вглядываясь
вдоль скоростного автобана
деревня как прибита
татарский клен и карагана
ликерная рябина
шелюги приземлился шарик
у придорожной чайной
где постоялец раздражает
машинкою печатной
что курит он что видит сквозь он
немытые стекольца
официант к нему с вопросом
но он не обернется
он ловким взглядом выше спален
его волненье радо
что вяз посохший перевален
на тот рубеж оврага
что местный егерь раздевает
и пьет от артемиды
и заболонь его стекает
на сбитые граниты
деревня буднем многожильна
как дождь в своем зените
дорога ткацкая машина
заузливает нити
горсть выстаревших обнищалых
судачащих о детстве
где чайной чашки отпечаток
как приговор на тексте
вбежавший по ступеням храма
не оставляет следа
исус распятый так же справа
святая дева слева
и то что всем казалось благом
обращено в преграду
сухой официант заплакал
читая телеграмму
они ходящие скелеты
они не состоятся
их нет как нет чернильной ленты
на пальцах постояльца