Василий Карлович был еврей. Не какой-то там хасид обрезанный, а из хорошей коммунистической семьи. Однако, нос, уши, кучеряшки и печальные, на выкате глаза, имелись соответствующие.
Еще Василий Карлович был романтик. И по сему, был все время влюблен. Если не в отвлеченный прекрасный образ, то в очередное его земное воплощение. В этот раз, воплощение было русое, конопатое и с картофельным носом. Воплощение звали Оля. Оля... Да.
Василий Карлович водил Олю гулять к заливу, бегал, с ней на руках, по ледяному ноябрьскому прибою, менялся книгами и конечно же писал стихи. Стихи были разные. Были романтичные:
Ах, эти серые глаза
И пресловутый нос "картошка"
Ну как тебе еще сказать,
Что мне нужна твоя ладошка?
Были и озорные:
Болтовнёю забиты ухи,
И мне кажется, что сейчас,
Даже вездесрущие мухи,
Не смеют гадить на вас.
Самый озорной вариант, первой строчкой имел - "От онанизма устали руки". Но его, Василий Карлович, даме сердца представить не решился, так как был романтик.
В силу того же романтизма, Василий Карлович, так и не поцеловал объект своих высоких чувств. Все ему казалось, что градус романтизма не тот, и момент не подходящий. А летом, Оля уехала, потом еще куда-то запропастилась... Потом, в сентябре, попалась на глаза Василию Карловичу, в компании конкурентноспособных мужчин, и в конце-концов вышла замуж.
А Василий Карлович, с тех пор, зарекся от романтизма, и решил целовать все что дается и даже не очень. И (о, чудо! ), вскоре, тоже женился... Лет на шесть.