Однажды Бог, собрав людей - колено,
И показав им на полено,
Велел поупражняться в мастерстве.
К утру создать творенье, или...кое-что...уже,
Ну, в общем, всё равно...чего...
Лишь было б в нём и естество,
Душа, и мысли окруженье.
Материал один для всех.
И руки вроде бы у всех.
Осталось только лишь уменье,
Своё к полену приложить.
И инструмент приворожить,
Чтоб суть божественных запросов,
И душу, в эту вещь вложить.
И сроку Бог, им, дал лишь до утра.
И, по прошествии чего,
Чтобы собрались, в тронный зал,
Раскрыть секреты, стар да мал.
День-ночь неспешно пробежали,
Мастеровые, к сроку, творения все сдали.
И вот устроили просмотр,
Кто, что, да как, всё сделать смог.
Приносят первую поделку,
Её сам мастер Переделли,
Что на югах давно живёт,
Творил и жизнь вдыхал, как мог.
И что же вышло из полена?
Какой-то деревянный Человече.
Ходил, и прыгал, и скакал,
И даже рот свой открывал.
Но говорил всё невпопад,
И мыслил как-то уж не в лад.
Бог, посмотрел на это чудо,
И лишь промолвил, что без худа,
Не бывает и добра. Ну что ж, сгодится кой-куда.
Вторым был мастер Всёдоделвуд.
Он в дальнем Западе, как робот,
Округу всю пугает. Хотя и молод,
Но, фору разным господам,
Что из работных - ну, в общем многим,
Может дать большую.
И всё равно, обгонит их уменьем.
Какое он предложит нам творенье?
Пред очи Бога, вышли в зал,
Согнувшись, чуть не пополам,
Ученики ВсёдоделвУда,
Неся какое-то...толь чудо,
Толи огромный манекен,
Похожий...на Ракетомен.
Поставили. Он сам взлетает,
Дорожку для посадки освещает,
И что-то гордо, величаво,
Всем возвещает - будто пава.
Проделав круг...и тенью в сад.
Не смог он выдержать глиссаду.
И угодил, прямёхонько, в рассаду,
Божественных цветов, дерев.
Ну, что же - рукою лоб свой подперев,
Бог призадумался, и бросил.
Сгодится, пусть на лугу траву он косит.
А, где там, следующий презент?
На середину вывезли брезент.
Под ним тихонечко жужжало,
А иногда и верещало,
Невесть, какое-то Начало.
И вышел в центр мастер Всесмояма,
Он к нам сюда,с Востока прямо.
Брезент легонечко открыл.
А там, какой-то Семикрыл.
Жужжит, ворчит, вот-вот взлетит.
Попрыгал, крылья расправляя,
И вдруг исчез, народ пугая.
И объявился тот же час,
В саду, меж яблонь - Семиног,
Ну, прямо твой, трансферодог.
Летает, прыгает, кусает,
И вотчину, здесь, охраняет.
Ну, что же, пусть этот вот трансформер,
Сад охраняет от стад Орков.
Последним в зал вошёл Иван,
По стульям мастер, был он пьян.
С собою вынес он полено,
Топор и спички. И умело,
Наделав из полена дров,
Костёр сложил, зажёг. Без слов,
Достал бутылку, мясо, хлеб.
Налил стакан, поджарил мясо.
Сказал он Богу, что обед,
И попросил Его, в присест,
Винца стаканчик пропустить,
И шашлычком всё закусить.
А, там уж можно, и беседу,
Про то, как важно всё соседу,
Чин чином как-то объяснить,
Чтоб всех, по-божески, сдружить.
А там, глядишь, и мёд уж ложкой.
Так, что, лицом, совсем не щёлкай.
А то, брат Север, не Юга,
У нас-то, правда, вся своя.
Бог посидел с Иваном. Хоть и грешно,
Но на душе совсем легко.
Да, и подумать есть о чём,
Между винцом и шашлыком.
И вынес Бог всем свой вердикт,
Иван – наивеличайший здесь стратиг.
И всем теперь повелеваю,
Ивану – только в Думу, с краю.
Чтобы в любое время мог,
Порадовать меня – я ж Бог.