На голой возвышенности безыменного, почти лишенного растительности острова, стоял Маяк. Никто не помнил, когда, и зачем его поставили в этом диком, судами почти не посещаемом месте. А Маяку и дела ни до кого не было... Светил себе денно и нощно... потому как Маяк, положено...
Большие суда и так обходились без его помощи, а маленькие не могли пристать к острову из за рифов, приливов и непредсказуемых ветров...
Вот так и жил бы Маяк, ежели бы однажды, случайно, а может по воле вершителя, не прибило бы к его берегу маленькое суденышко...
Оно было такое беспомощное и хлипкое, что казалось вот - вот разобьется о рифы, или опрокинется от встречно ветра на прибрежные скалы...
Маяк, поначалу молча наблюдавший за потугами лодчонки, вдруг почему-то, (и сам бы не мог, наверное, объяснить, почему), проникся состраданием к жалкой посудине ...
«Ну что же ты, ведь я указываю тебе путь, неужели ты не видишь!»- казалось, кричал маяк! И что есть мочи усилил и без того яркий, уходящий в даль, луч света...
Большие корабли, быть может, наблюдали сполох маяка, но им не было до него никакого дела...
А маленькая лодка ничего не увидела, она слишком близко подошла к острову, ей мешали скалы. ... Казалось, участь лодки определена, еще мгновение, другое, и суденышко, так и не причалив к берегу, разлетится в щепки о прибрежные скалы...
«Ну что же это я!»- подумал Маяк и собрав всю свою силу повернул луч вниз, туда, где со стихией не на жизнь, а насмерть боролось махонькое суденышко... В тот миг, когда лодка, уже ни на что не надеясь, уронила весла и отпустила себя на волю Божью, он, этот спасительный луч, указал ей путь в тихую гавань...
Солнечное утро застало суденышко в райской, защищенной от непогоды бухточке... Лодка резвилась, носясь на всех парусах туда-сюда. ... Какое это было счастье... Ничто более не угрожало ей. ...
Маяк тоже испытывал почти, что родственные чувства к этой пигалице, и внимательно следил, чтобы на радостях она не налетела на рифы и не расшибла себе нос или корму. В любое врем суток он с родительской строгостью начал обучать лодочку всем премудростям морской жизни...
Шло время, и оба даже не заметили, как стали нужны и важны друг для друга...
Легкомысленная лодочка ни о чем не думала, её вполне устраивало пребывание в тихой гавани. Она ничего не хотела менять в своей жизни...
Но мудрый Маяк рассудил иначе...
«Мы такие разные! Я Маяк, у меня есть мой остров, моя работа»... рассуждал он. ... «Она легкомысленна и восторженна... сегодня резвится тут, завтра ей это может надоесть и она подымет паруса и уплывет... а я опять останусь один...
И потом мне не хочется, чтобы она так и оставалась маленькой, несмышленой лодочкой, а, став прекрасным белым парусником, на всех парах мчалась бы на встречу своей судьбе»...
Дождавшись прилива, Маяк осуществил свой план и направил лодку в открытое море... Луч погас... Только лунный след на поверхности холодной и неприветливой воды... Ничего не понимающая лодка решила, .что Маяк шутит... и вот - вот опять загорится долгожданный луч. ...
Но он так и не загорелся. ...
И маленькая лодочка все поняла... некоторое время она еще ждала и надеялась... потом подняла паруса и. и все еще оглядываясь назад. поплыла в даль...
Маяк с тоской смотрел на уплывающую лодочку... и хотя сердце его разрывалось от тоски и боли, он даже ради её безопасности не стал освещать ей путь... Высшая любовь, это когда отпускаешь....
***
Лодочка быть может и превратится когда-либо в прекрасный белый парусник, но никогда не забудет свой Маяк... ей всегда будет казаться, что он незримо светит ей в спину, делая путь её безопасным... Ей очень бы этого хотелось...
Там, где на мхом покрытой высоте,
И кроме чаек, ничего живого ...
Лишь плеск волны в кромешной темноте,
И непрерывный вой, от ветра злого
Стоял Маяк. Лучом ночь разрезая,
Делил он небо ровно пополам.
И, корабли от рифов защищая,
Луч возносил он к самым небесам!
Был равнодушен он и беспристрастен,
Привычный ритм, отлажен, без затей.
Лишь клики чаек, им он не подвластен,
Как впрочем, и царькам, других мастей!
Казалось вечность то и неизменность,
Все как всегда, однако, что же там?!
Об рифы бьется не за жизнь, а насмерть,
ЛодчОнка жалкая, трещит по швам!
И что то душу тронуло в граните,
И захотел впервые он помочь…
Направив луч, но по иной орбите,
Отвел лодчОнку он от рифов прочь!
Он в гавань тихую завел приблудку...
Пусть отдохнет тут ото всех невзгод!
«Не дам в обиду я свою скорлупку»
И указал лучом на тайный грот…
А утром солнцем бухта вся залита,
И лодка носится на парусах!
Тревожно сердцу, хоть и из гранита…
Терзает душу за скорлупку страх!
Стал обучать её морскому делу…
Что можно делать, а чего нельзя…
Как носом надо заплывать в пещеру,
Как рифы обходить едва скользя…
Был строг предельно, и считал так нужно!
Учил всему тому, что надо знать!
Ему внимала лодка простодушно,
Из рук его не смея уплывать!
Но время шло…«То не моя орбита»…
И тут задумался всерьез Маяк…
Да что же я… размяк, … ведь из гранита,
Она уйдет, в душе наступит мрак.
Опомнись, ты Маяк, и луч твой в море,
А не лодчонке должен путь казать!
В твоем владенье все, и ты в дозоре,
Не за неё тебе ответ держать!
Сегодня тут ... а там, попутный ветер!
Не удержать и как же с нею быть?
«Все решено!»…сказал, и в тот же вечер,
Из бухты вывел, и … порвалась нить.
Ах, до чего же больно и обидно,
Она надеялась, и все ждала…
Но … не судьба…и это очевидно,
Лишь крики чаек и опять одна...
А что Маяк?-… лучом он снова водит,
Путь освящая дальним кораблям!
Лишь тайно, ночью в бухту луч заходит,
Что ищет, ждет чего? – не знает сам…