За взрывом взрыв. Рыданья, гарь и кровь…
Расправить плечи, быть народом вольным –
Мечта, мираж… А явь постыла: вновь
Мы входим в роль. Нам страшно, горько, больно.
Нас травят. Наши улицы – скорбей
Вместилище… клеймо неисцелимо.
Мы даже здесь, зовя страну своей,
Не смеем быть народом-властелином.
Чем дышим мы? Чего от мира ждём,
Не смея – словно чуждая планета
Нас приютила, - грянуть: «Здесь наш дом,
И смерть тому, кто не признает это!»
Ужели нам отваги не дано
Промолвить… прогреметь планете в очи:
«Мы здесь – для счастья! Сбудется оно,
И смерть тому, кто помешать захочет!»
Иль вправду нам – когда же, где и кем? –
Не волчий, нет, - овечий выдан паспорт?...
Иль нам нельзя того, что можно всем –
Спасать своих! И бить – наотмашь, насмерть!
Свои – дороже всех! Но мысль сия
Для вас, братишки, - дикая идея…
Когда ж мы будем только за себя?
На свете не прожить, за всех болея…
Ужель простого чувства благодать,
Лишь о своих священная забота,
Нам недоступна? Или пострадать
И впрямь хотим во искупленье чьё-то?
Мне опротивел наш слюнтяйский путь:
Искать в любом исчадье образ Божий…
Наш враг – двуног; а значит – что за жуть! –
Как взорванные им, он ценен тоже?...
Мы вымолвить боимся: смерть врагам!
Наш путь не добр – он низок и паскуден.
Доколе ж мы рыданья, страх и срам
Считать своей – не вражьей ношей будем?
Не доброта – холуйство и позор, -
Быть добреньким к врагам непримиримым.
Коль выбирать – народ-конкистадор
Иль племя жертв, - ужель второе примем?
Мораль гонимых – хлам, что в души врос, -
Пора исторгнуть… Хватит лжи бездонной!
Будь проклят враг! И вместо наших слёз –
Да будут вражья кровь и вражьи стоны!
Народ, решись же! Твёрдо отчекань:
«Своих детей, своих седых старушек
Мы защитим! И лютой будет казнь
Зверью, что их покой хоть раз нарушит!»
Беречь своих – вот долг и вот девиз.
Их смерть, их кровь вовеки не отмолишь…
Спасай же их – иль о врагах пекись:
Одно из двух. Воистину, одно лишь!
Мы ни пред кем на свете не в долгу –
Лишь пред собою! Прочь обман постылый!
Да здравствуют хмельное «Смерть врагу!»,
Сознанье прав, уверенность и сила!
Покой и радость? Их узнает тот,
Чьи руки беспощадны, если надо…
Так кто же мы – пугливых ланей стадо
Иль, может, всё ж, - как грезилось, - народ?